Царица царей - Мария Хэдли Страница 80

Солнце зашло за горизонт. Появилась луна. Вдруг воды озера ярко осветились. Огненный шар завис в воздухе.

Выскочив из укрытия, Клеопатра бросилась к смертоносной внучке бога солнца. Ее плоть обожгло. Все поплыло перед глазами.

— Здесь ты не будешь убивать! — воскликнула она.

Убийца зашипела, раскрыв гигантскую бездну пасти, усеянную бесчисленными клыками. Клеопатра в ужасе поняла, что связана с этим созданием так же, как и с Сохмет.

Что она могла? Она чувствовала, как ее душа почернела.

Клеопатра смотрела на бессмысленную личину Убийцы. Ту не заботило, что ей говорили. Она лишь шипела, как змея.

Затем она повернулась к Клеопатре спиной, намереваясь полететь к храму. Царица кинулась на нее.

Она вцепилась в пульсирующее горло. Острые перья-ножи врезались в ее ладони. Она судорожно вздохнула, когда тварь, извернувшись, укусила ее за руку. Клеопатра ощутила настоящую боль — первую со времени ее превращения. Но царица не отпустила чудовище. Она напряглась изо всех сил. Убийца сплющилась. Тонкое тело извивалось.

— Ты не будешь убивать, — произнесла Клеопатра и впервые услышала в ответ тихий, мелодичный голос:

— А ты?

Она яростно закричала и переломила позвоночник Убийцы.

Затем подняла сломанную стрелу к небу. Ярость сменилась мучительным страданием. Скорбный рев Сохмет отдался в ее собственных костях.

— Посвящаю эту душу Аиду, — крикнула Клеопатра и швырнула труп в темное озеро Аверн, как и обещала Аиду.

Клеопатра ожидала, что ее поразит молния, но ничего не случилось.

Вода, в которую погрузилась Чума, кипела и бурлила.

Кожа царицы покрылась волдырями, тело дымилось. Раны с невыносимой болью заживали, продолжая тлеть. Клеопатра доковыляла до пещеры сивиллы, рыдая над поверженной. Нет, царица вовсе не испытывала к ней привязанности, но Убийцу любила Сохмет. И Клеопатра скорбела. Богиня утратила своего бесценного ребенка.

А царица? Кто она? Предательница, детоубийца. Чем она отличалась от Чумы? Практически ничем. Но она сумела разорвать связь с Сохмет. Она совершила нечто по собственной воле. Она выполнила первую часть заключенной ею сделки. Оставалось лишь принести в жертву Хризату. Тогда она сможет вернуть душу Марка Антония. Дети ее отправятся в Дуат, когда настанет их черед. Возможно, Цезарион уже там. Больше ей ничего не нужно. Пускай она останется невольницей, но любимые будут в краю блаженных.

Она вытянулась на холодных камнях. Сверху на нее с любопытством таращились летучие мыши. Их пронзительный свист врезался в уши, не принося облегчения.

Наконец, она крепко заснула.

А в пещеру заползли змеи. Вдоль стен скользили гибкие тела кошек. В долине под кратером карабкался по склону холма медведь, а по полю бесшумно крался тигр. В Аверн погрузился носорог, смывая с толстой шкуры дорожную пыль. На поверхность озера с тихим всплеском вынырнул крокодил, проделавший долгий и сложный путь.

У входа в обитель сивиллы мягкой походкой расхаживал старый беззубый облезлый лев. Хищник взмахивал хвостом и охранял царицу.

Сейдкона не покидала комнату Селены. Выпрямившись в кресле, она вращала прялку. Земля под Палатинским холмом дрожала, а в окрестностях слышался горестный вопль. Умерла ненасытная звезда, и богиня оплакивала свое дитя. Сейдкона расправила пальцы, внимательно приглядываясь к узору на полотне. Судьба Сохмет сделала зигзаг. Бессмертная погибла. Ауд поискала судьбу Убийцы и обнаружила, что та разорвана Клеопатрой.

Ауд подняла голову. Темная магия всколыхнулась где-то неподалеку. Она слегка повернула прялку, и тонкая нить жрицы обмоталась вокруг нее. Хризата не должна входить в комнату Селены. Сейдкона видела сквозь стену, что та остановилась и направилась в другую сторону. Вскоре Ауд уже не ощущала ее присутствия.

Она переключила внимание на царскую дочь. Участь девочки стала светлее. Ее удалось вырвать из объятий смерти и вернуть на землю. Селене предстояла долгая жизнь и брак с африканским царем, за которого ее выдаст римский император. Счастливые годы, вознаграждение за причиненную ей боль. Ауд сжалилась над ребенком, не позволив фатуму разбить сердце Селены.

Кольцо фессалийской колдуньи лежало на столе в покоях сейдконы. Северянка не знала, как его уничтожить. Однако она сняла его с пальца девочки. Теперь перстень наверняка стал обычной безделушкой.

Сейдкона погрузилась в изучение полотна. Одни жизни заканчивались, и начинались другие. Ауд видела будущее. Вот и битва со множеством павших. Луна, сияющая, словно зуб в оскале демона. Ослепительные молнии. И она сама, бредущая по полю боя. Она не понимала, на чьей стороне сражается. Вероятно, хранит нейтралитет.

Грядущие события еще можно было изменить.

Клеопатра удивила сейдкону. Царица вступила в схватку с судьбой и не собиралась сдаваться.

В этом она похожа на сейдкону. Ауд закашлялась, изо всех сил желая прожить хоть немного. Ей еще предстояло сыграть свою роль.

Но в чем же она заключается? У северянки пока не было ответа.

Император лежал в своих покоях, дрожа от страха. Ничто не приносило ему облегчения. От его горла до бедра тянулся ряд неровных алых пятен. Он наклонился, и его вывернуло в чашу, стоящую на полу.

Августа преследовали видения и предсказания сивилл. Куда бы он ни бросил взгляд, перед ним возникали Клеопатра и Хризата — в каждом углу, за любой занавеской, в тени и на свету. Когда он выходил из дворца, на императора набрасывались похитители. Затем они исчезали, даже до него не дотронувшись. Черные плащи втягивались в щели между камнями. Солнечные лучи казались мечами, грозившими вонзиться в горло. Трепетание птичьих крыльев наводило на мысль, что она подстерегает его за углом. Август вспомнил бабочку-Клеопатру с кроваво-красным туловищем и белыми как смерть крыльями.

Внутренности ныли, напоминая об обрядах и авгурах. Те без устали перебирали потроха животных, провозглашая пророчества.

«Вспори себе брюхо, — шептал внутренний голос. — Что поведают тебе кишки? Расскажут о падении Рима? Или о том, как ты пригласил ведьму на свое ложе?»

Он был уверен, что если не заснет, то умрет.

В углу сидел Николай, готовясь внести изменения в завещание императора.

Август с тревогой размышлял о том, кому он передаст власть над Римом.

Он не мог оставить империю дочери Юлии, но ведь она — единственная наследница. И он метался под покрывалом. Его бросало то в жар, то в холод. Кожа покрывалась мурашками и потом. Он позвал сейдкону. Вдруг она поможет ему уснуть? Ауд переступила порог. За прошедшие дни она основательно состарилась. Август тоже ощутил себя древней развалиной. Очевидно, именно так и происходит, когда бьешься с бессмертными. Годы проносятся в одно мгновение.