Поглупевший от любви - Элоиза Джеймс Страница 82

Интересно, какая женщина на этот раз довела его до такого состояния?

— Где она? — коротко спросил Рис, отводя Дарби в угол.

— Моя жена? — беспечно хмыкнул Дарби. — Одному Богу известно.

Рис огляделся.

— Последние полчаса она беседует с Генри Пидлертоном, — сообщил Дарби, мгновенно выдав себя. Значит, он прекрасно знает, где сейчас Генриетта. — Старый дурак так таращится на нее,' словно перед ним Святой Грааль. Впрочем, и за корсаж не забывает заглядывать.

Рис вздохнул и потащил друга в игорную комнату рядом с библиотекой.

— Какого черта тут творится? — стал допрашивать он, прислонившись к двери на случай, если Дарби попытается сбежать.

— Все вполне обычно. Ничего нового. Мне следовало принять твой совет и избегать уз брака, — промямлил Дарби, отводя глаза. Рис молча поднял брови, но Дарби уже слонялся по комнате, поднимая и с грохотом ставя на место безделушки. — Жены — порождение ада.

Рис приоткрыл дверь и послал лакея за кофейником крепкого кофе.

Потребовалось немало времени, чтобы вытянуть правду из Дарби. Только после трех чашек кофе он обрел способность говорить связно.

— Я с тобой согласен, — медленно произнес Рис. — Прежде всего следует обратиться к опытному доктору, чтобы тот осмотрел ее бедро.

— Она определенно хочет ребенка. Я считаю, что хромота Генриетты не будет препятствием для родов.

— Ты ничего не смыслишь в акушерстве, — возразил Рис.

— Ее бедро ничем не отличается от бедер остальных женщин. И кто знает, что стряслось с ее матерью во время родов?

Куча сельских докторишек пришла к выводу, что трагедия произошла из-за увечного сустава. Я не считаю это окончательным диагнозом. Но она верит, искренне верит во все, что ей наплели.

— В таком случае ты должен разубедить ее.

— Как? Она считает, что я должен оставить ее и найти любовницу. Решила, что об интимных отношениях между нами не должно быть и речи, словно я, кроме постели, больше ни на что не гожусь! Считает, что я из тех людей, которые вполне способны предать ее!

Дарби прикусил язык. Этого он говорить Рису не собирался.

— Вздор! — объявил Рис, отворачиваясь от каминной полки и свирепо глядя на Дарби. — И ты последний дурак, если веришь всей этой чуши. Ты ничем не лучше ее. Девчонке скорее всего внушили, что мужчина должен набрасываться на женщину каждые два часа, иначе он просто недостоин звания мужчины. Она искренне этому верит, так же как ты веришь, что ей безразлично, заведешь ли ты любовницу. Вы оба идиоты. — Он немного помедлил, прежде чем неожиданно добавить: — У меня никогда не было шанса на такой брак, как у тебя. И ты это знаешь.

Дарби безмолвно воззрился на друга. В эту минуту тот, как никогда, напоминал огромного рычащего медведя.

— Я терпеть не могу женщин. Надоедливые, глупые создания. Но будь Генриетта моей женой… — Рис отвернулся к двери. — Не… — Он снова круто развернулся и посмотрел другу в глаза. — Только не потеряй ее.

Потрясенный, Дарби едва выбрался из игорной комнаты. Он знал Риса много лет, но никогда не видел его таким.

Он почти сразу нашел взглядом Генриетту. Она сидела на круглом диванчике в углу зала в обществе двух джентльменов и, завидев мужа, удивленно вскинула брови.

— Могу я иметь честь пригласить вас на танец? — спросил он, галантно кланяясь.

Мужчины тихо ахнули, и он запоздало вспомнил о хромоте жены. О том, что она не может танцевать. Раньше ему в голову не приходило думать о таких вещах.

Она поспешно раскрыла веер, но, несмотря на это, Дарби будто оглушило волной ее гнева.

— Должно быть, ты все позабыл, — проворковала она. — Я не танцую. Но предлагаю тебе найти другую партнершу. А я вполне счастлива там, где сейчас нахожусь.

Она взмахнула веером и одарила сияющей улыбкой достопочтенного Джеймса Лэндоу, сидевшего слева. Бедный влюбленный глупец расплылся в такой широкой улыбке, словно она пообещала ему луну с неба.

— Мы как раз обсуждали давно вышедшую из моды традицию, когда леди приглашала джентльменов в свой будуар, чтобы помочь ей одеться.

Значит, она настолько взбешена?

Это явилось для него откровением. Куда только девалась деревенская мышка? Она буквально искрилась чувственным, великолепным остроумием, притягивавшим каждого мужчину, случайно попавшего в ее орбиту.

— Лично я, леди Генриетта, считаю, что этот очаровательный обычай неплохо бы и возродить, — заметил Лэндоу, искоса посмотрев на Дарби.

— О, не волнуйтесь насчет моего мужа, дорогой сэр, — лукаво усмехнулась Генриетта, похлопав сложенным веером по руке Дарби. — У нас абсолютно современный брак. Честно говоря, мы почти ничего друг о друге не знаем. Недаром мой муж только что пригласил меня танцевать!

Она рассыпалась звонким смехом, в котором опытное ухо не смогло бы отметить и следа веселья.

Собеседники Генриетты тоже рассмеялись, старательно избегая взгляда Дарби.

— Ах, миледи, — заметил граф Фрескобальди, приблизив свою усатую физиономию к ручке Генриетты и целуя ее пальчики. — Я уверен, что ваш муж просто выразил свои сердечные пожелания. Я тоже был бы счастлив выразить свои.

Голос его, глубокий и мягкий, так и источал шоколадную сладость.

Дарби сжал кулаки. Но какой смысл драться с Фрескобальди посреди бального зала?

Генриетта выглядела несколько озадаченной. Возможно, она поняла истинный смысл сердечных желаний Фрескобальди.

— А по-моему, ты недооцениваешь себя и меня. Не так уж плохо мы друг друга знаем, — процедил Дарби сквозь зубы.

— В каком отношении, дражайший муженек? Прошу, просветите всех нас.

Дарби ощутил жадные любопытные взгляды Фрескобальди и Лэндоу и снова понял, что тщательно лелеемая репутация человека невозмутимого полетела ко всем чертям. На щеке нервно билась жилка. Еще немного, и он зарычит от злости, бросив этим двоим вызов на дуэль. И плевать ему на все репутации мира!

— Все же ты скромничаешь, утверждая, что не можешь танцевать.

Музыканты только что начали вальс. И прежде чем жена успела раскрыть рот, он поднял ее с дивана и, обняв за талию, повел на середину зала.

Генриетта, слишком шокированная, чтобы сопротивляться, молча шла за ним. Судя по тому, как неподатливо ее тело, она в совершенной растерянности. Но он знал ее. Знал ее тело так же хорошо, как свое собственное. Сегодня вечером она почти не хромала, только вот разве шла чуть медленнее обычного. Она может танцевать, черт бы все побрал! Может танцевать со своим мужем.

Ощутив, как она вздрогнула, он покрепче сжал руки и повел в вальсе. В конце концов это почти та же ходьба. Ходьба под убаюкивающие волны музыки, ходьба в ритме, напоминавшем ему об их постели.