Королевское наслаждение - Шеннон Дрейк Страница 83

— Даже не думай до меня дотрагиваться, — снова повторила она. Не смей этого делать никогда!

— Как вам будет угодно, миледи, — небрежным тоном ответил Адриан.

Как будто его не переполняло желание, не жгло изнутри адское пламя.

Мак-Лахлан отвернулся от жены и начал одеваться.

Он чувствовал, что Даниэлла наблюдает за ним, но даже не взглянул в ее сторону. Нашел штаны, рубашку, тунику и ботинки, затем накинул на плечи плащ.

Подошел к двери, открыл ее и вышел.

Он так и не оглянулся.

Принц Эдуард отправился со своим войском в соседнее графство готовиться к наступлению на французского короля, как и предполагала Даниэлла. Графиня не переставала нервничать из-за того, что жила здесь как в тюрьме, хотя замок Ренонкур оказался весьма комфортабельным, а его окрестности — живописными, просто прекрасными. Даниэлле разрешили кататься верхом в сопровождении двух старших рыцарей, Жерве де Леона и Генри Латимера. В первое же утро под неусыпным оком охраны она изучила свои возможности. Один из двух приставленных к ней рыцарей неизменно находился рядом, за дверью. Терезы в замке не было, и Даниэлла ничуть не сомневалась, что служанка уехала вместе с войском Эдуарда. Вместе с Мак-Лахланом в поход отправился и его оруженосец, чтобы ухаживать за лошадьми и оружием Адриана.

Сменявшие друг друга слуги приносили графине еду, убирали комнату, готовили ванну, забирали белье в прачечную. Постоянно дежурили только Жерве и Генри. Подслушав однажды перешептывание слуг за дверью, Даниэлла узнала, что принц Эдуард приказал, чтобы никто из них не заходил к ней слишком часто. Видимо, принц опасался, что строптивая графиня может с кем-нибудь подружиться и уговорить его помочь ей бежать из замка.

Дни казались ей долгими, монотонными, а бесцельность существования сводила с ума. Графиня никогда не была сильна в вышивке гарусом по канве, поэтому много читала, ездила верхом и ждала. Еда, которую готовили в замке, ей не нравилась, и Даниэлла часто ощущала болезненную слабость. Шло время, чувство тревоги и злость становились сильнее. Графиня была убеждена, что не причинила зла ни принцу Эдуарду, ни Адриану и они не имеют права так поступать с ней. Ее дом — Авий, там осталось ее сердце.

По ночам Даниэлла представляла своего мужа в объятиях Терезы. Эти образы мучили графиню, не давали ей заснуть, и она долго лежала с открытыми глазами, думая о роли женщин в обществе и в политике. Смириться с подобным положением Даниэлла не могла. Это было несправедливо, чертовски несправедливо! Вот и сейчас все восхищались красотой графини, все мужчины желали ее, но никто из них не хотел ее выслушать… Когда же раздражение проходило, Даниэлле становилось страшно. Она молилась, чтобы войнам и царящей кругом враждебности пришел конец. Графиня боялась за Адриана и переживала за Францию.

Однажды ночью, меряя шагами комнату, Даниэлла обнаружила дверь, ведущую на маленький полукруглый балкон, и с тех пор полюбила стоять на нем, глядя в ночное небо на сверкавшие звезды. В такие минуты она шептала молитвы, умоляя Бога смилостивиться над ней, не дать ей сойти с ума от вечного ожидания и помочь найти выход из создавшегося положения.

И Господь услышал ее молитвы. Однажды, выйдя на балкон и прислонившись к стене, Даниэлла вдруг почувствовала, что за ее спиной кладка слегка поддалась — там оказалась маленькая дверца. За дверцей обнаружилась узкая винтовая лестница, ведущая во двор. Было темно, кругом висела паутина, и Даниэлла боялась спуститься по лестнице. Но вскоре графиню охватила паника: молодой женщине стало казаться, что ее оставили заживо гнить в этой комнате. Затем ей почудилось, что с минуты на минуту она умрет: от плохой пищи, от бесконечного ожидания, от тоски… И Даниэлла не выдержала: взяла лампу и решила обследовать старые каменные ступени. Они выходили в угол двора, туда, где были расположены конюшни.

Поначалу графиня просто прошлась по двору, закутавшись в плащ и накинув на голову капюшон. На следующую ночь она прогулялась в деревню. Было еще не очень поздно, и деревня жила своей жизнью: дети таскали из колодца воду, в окнах маленьких хижин светились огни, на порогах открытых дверей сидели крестьяне и ремесленники, отдыхая после долгого трудового дня.

Постепенно Даниэлла пришла к выводу, что никто в замке не замечает ее отсутствия.

Теперь каждую ночь она ходила на прогулку, но все еще не решалась покидать пределы города. Постепенно осмелев, она начала выходить пораньше и даже отважилась покупать маленькие безделушки у золотых дел мастера, работавшего под стенами замка. Однажды вечером, когда она уже готова была уйти, купив восхитительную брошь, мастер остановил ее:

— Графиня?

Вздрогнув от неожиданности, Даниэлла пригляделась к нему внимательнее. Серьезный худощавый человек, лет пятидесяти, с длинными тонкими пальцами — как раз такими, какие нужны для его работы. Даниэлла промолчала, боясь, что ее могут узнать фанатичные приверженцы мужа или принца Эдуарда. Этим верноподданным доставило бы большое удовольствие доложить о ночных прогулках графини. Но ремесленник придвинулся к ней ближе и зашептал:

— Если вам когда-нибудь захочется выйти за черту города, дайте мне знать.

Даниэлла застыла на месте, поняв, что перед ней сторонник короля Иоанна. Графиня и мастер долго молча смотрели друг на друга. Сердце Даниэллы тоскливо сжалось, в голове промелькнула мысль: а что, если прямо сейчас принять его предложение и убежать из этого замка? Убежать от мужа, который окончательно забыл ее, убежать под защиту короля Иоанна — человека, который всегда признавал ее права на Авий. Но как бы ни злилась она на Адриана, убегать ей не хотелось. Даниэлла лишь желала, чтобы муж наконец понял: она никогда и ничего не замышляла против него. На какое-то мгновение Даниэлла даже представила себе картину: Адриан на коленях просит у нее прощения за то, что сомневался в ней.

Не отрывая взгляда от лица мастера, графиня медленно покачала головой, приветливо улыбаясь при этом: пусть этот человек не боится, что выдал себя с головой.

— Я должна оставаться гостьей принца Эдуарда, — ответила Даниэлла, — но мне приятно сознавать, что здесь у меня есть друг.

Ремесленник указал на серебряную безделушку, которую графиня только что у него купила:

— Если вам будет нужна моя помощь, пошлите мне эту штуку с моим сыном Ивом. Он работает на кухне.

— Спасибо.

— Для меня огромное удовольствие служить вам, графиня. Даниэлла снова поблагодарила его и поспешила домой.

Три дня спустя после этого случая Даниэлла, как всегда, поздно вечером спускалась по лестнице, чувствуя, что если не выйдет на прогулку, то просто сойдет с ума. Ей уже стало казаться, что Адриан, уехав с войском Эдуарда, покинул ее навсегда. Ома чувствовала себя больной, обессилевшей, опустошенной и подумывала о том, чтобы улизнуть домой. Монтейн часто писала своей госпоже, письма поступали и от сэра Джайлза с Дейлином. Даниэлла, в свою очередь, отвечала им всем, но ее неудержимо тянуло встретиться с ними в своем родном замке.