Лесной рыцарь - Дженнифер Блейк Страница 88

В Новом Орлеане все было как всегда. Элиз уже внутренне приготовилась к тому, что ей придется выносить ликование горожан, выслушивать речи, обличающие проклятых дикарей и особенно их военного вождя — предателя, из-за которого так много месяцев продолжалась война. Однако жизнь в городе шла своим чередом. Плоскодонки разгружались у низкой пристани; неподалеку на площади индейцы разложили для продажи корзины и вещи, расшитые бисером; немцы и швейцарцы из Ле-Кот-де-Аллеманз привезли молоко, масло, сыр и зимние овощи. Мужчины и женщины пробирались по грязным улицам в башмаках на деревянной подошве. Все были заняты своими делами, на лицах отражалась озабоченность, но никак не злость или волнение.

Город изменился с тех пор, как Элиз была здесь последний раз. Во время подготовки к военным действиям губернатор Перье приказал построить стены, соединившие четыре угловых форта, находившихся в разных сторонах города; по внешнему периметру этих стен были вырыты рвы. Близ городской площади была построена каменная оштукатуренная церковь. Широкие и прямые улицы снабдили сточными канавами, окружившими каждый квартал, словно маленький остров. Во многих местах сделали тротуары и деревянные мостки через канавы, по которым стекали помои и жидкая грязь. Эти необычные деревянные переходы были так похожи на скамьи, что их прозвали банкетками. Благодаря им ботинки горожан теперь оставались сухими.

За пределами города серебрилась гладь канала, который сооружали, чтобы отвести часть избыточной воды во время разливов. Дальше темнел густой мшистый лес.

В городе было примерно двести домов, построенных из вертикально установленных бревен, промазанных штукатуркой; некоторые из них имели несколько этажей. Самым заметным был, разумеется, дом губернатора. У Сан-Аманта и Элен был двухэтажный особнячок, оштукатуренный и обшитый деревянными панелями изнутри и меблированный с некоторым изяществом. Решив остаться в Новом Орлеане, Сан-Амант добился небольшой должности в правительстве благодаря своим связям. Он умел ладить с людьми, улаживать споры и конфликты, вообще работал с удовольствием. Элен возлагала большие надежды на то, что он будет быстро продвигаться по службе и, может быть, даже станет в свое время губернатором.

Первым делом Элиз отправилась навестить эту пару в надежде, что они предложат ей свое гостеприимство, потому что ей негде было больше остановиться в Новом Орлеане. Кроме того, зная о новом назначении Сан-Аманта, она рассчитывала узнать от него правду о том, что собираются сделать с пленными начезами.

И Элиз не ошиблась в своих расчетах. Элен встретила ее радостно и нежно, словно сестра. Она предложила комнату не только ей, но и Пьеру с Маленькой Перепелкой. Дочке Элен, маленькой Жанне, только что исполнился год; ее принесла на руках служанка, чтобы все могли восхититься первыми шагами малышки.

После обеда, за чашкой шоколада, они наконец заговорили о Рено. Элиз поняла, что правильно сделала, поспешив приехать в Новый Орлеан. Сан-Амант сообщил ей, что через три дня состоится аукцион, на котором будут распроданы женщины и дети начезов. Позже, как только прибудет корабль, на него погрузят закованных в цепи воинов, в том числе Большое Солнце и его брата, и отправят их в Сан-Доминго, где они станут рабами на плантациях сахарного тростника. Итак, слухи подтвердились.

— Но Рено ведь не чистокровный начез, он наполовину француз! — воскликнула Элиз. — Неужели ничего нельзя сделать?

Сан-Амант покачал головой:

— К нему нужно относиться либо как к французу, либо как к начезу. Если он избежит участи индейцев, то его будут судить как француза. А поскольку его преступлению нет оправдания, он будет приговорен либо к повешению, либо к дыбе и четвертованию. Лучше уж все оставить как есть.

— Но это невозможно!

— Другого выхода нет, Элиз, — ответил Сан-Амант тихо.

— Не могла бы я… Можно мне повидаться с ним?

— Думаю, что нет. К индейцам никого не допускают: боятся, что они могут попытаться сбежать. Они очень хорошо умеют это делать, ты знаешь.

— Тогда можно я ему напишу, сообщу, что я здесь?

— Это не очень разумно.

Она с вызовом взглянула на него.

— Зачем мне быть разумной?

— О, Элиз, тебе ведь здесь жить и после того, как он уедет, — заметила Элен.

— Какое это имеет значение?

— Это имеет значение для Рено, — сказал Сан-Амант. — Скорее всего, ты сможешь увидеть его на аукционе. Начезские воины будут на нем присутствовать, это рассматривается как часть их наказания. Они станут свидетелями распродажи своих жен, матерей и детей.

Через три дня, когда начался аукцион, Элиз приложила все усилия, чтобы Рено ее увидел. Она стояла в первом ряду в своем желтом полосатом платье, которое было на ней в тот день, когда они любили друг друга в лесу. Высоко подняв голову, она смотрела, как его выводили. Руки Рено были в оковах, соединенных с цепями, сковывавшими ноги. Он шел рядом с Большим Солнцем, со всех сторон они были окружены солдатами.

Элиз показалось, что Рено выглядит усталым, новые морщинки появились у него вокруг глаз. На щеке его она увидела свежий шрам, руки были обожжены порохом. И все же глаза его смотрели ясно, держался он прямо и гордо. На суровом бронзовом лице не было и следа страха или подавленности. Равнодушно скользя взглядом по толпе, он наконец увидел Элиз. Серые глаза его блеснули радостью, слабая улыбка тронула губы. Рено сделал непроизвольное движение ей навстречу, но оковы тут же впились ему в руки. Один из солдат, вооруженный мушкетом, крикнул на него, и свет в его глазах мгновенно погас.

У Элиз перехватило дыхание, сердце сильно забилось, хотя она с удивлением почувствовала, что горе, сжимавшее его, растаяло. Она боялась, что Рено переменился под воздействием принятого им сурового решения и особенно после страшной трагедии, которая произошла с народом его матери. Но этого не случилось. Как только она могла такое подумать!

Начали выводить индианок с детьми. Женщины шли с высоко поднятыми головами, но многие дети плакали от страха. Их окружили покупатели. Элиз смотрела во все глаза на Татуированную Руку. Лицо пожилой женщины пылало от гнева, глаза горели. Перед ней остановился какой-то мужчина. Он поднял руку к ее лицу, словно хотел осмотреть зубы, но Татуированная Рука прожгла его таким взглядом, что тот ретировался. Смех пробежал по толпе, некоторые покупатели отступили в сторону. Однако другие ходили вокруг женщин, демонстративно прижимая к носам надушенные носовые платки. Дело в том, что индейцам отвели такое помещение, где не было условий для мытья, а начезам труднее всего было переносить именно дурной запах. Это был унизительный, нарочитый прием для подавления духа противника. Элиз подумала, что народ, который претендовал на цивилизованность, не должен был опускаться до подобных мер.

Аукцион между тем продолжался. Делались ставки, переходили из рук в руки деньги. Некоторых женщин, в том числе и Татуированную Руку, направили на королевские плантации, другие попали на большие концессии, третьи оказались в частных руках. Одну за другой вместе с детьми их постепенно разбирали. Никто из женщин не ропщал и не просил о пощаде, но слезы струились по медным лицам, а взгляды были обращены туда, где стояли, неотрывно наблюдая за своими женами, начезские воины.