Корсар и роза - Звева Казати Модиньяни Страница 88

— Дорогой Торелли, — решительно заговорил он, — мы найдем новое помещение, больше и лучше прежнего. Пенька, черт ее подери, пользуется огромным спросом, и этот пожар не поставит нас на колени. — Спартак даже нашел в себе силы улыбнуться.

— А если они подожгут и новое помещение? — в страхе спросил счетовод.

— Они этого не сделают, Торелли. Даю вам слово. — Спартак решил применить на практике советы профессора д'Антони.

— И надо же, чтобы все случилось в одну ночь, — продолжал сокрушаться Аугусто Торелли. — Графа убили, а фабрику сожгли.

— Известия о смерти графа уже дошли до вас? — удивился Спартак.

— Это напечатано в газете. Разве вы не видели?

Аугусто протянул ему местную газету. На первой полосе было напечатано известие о «зверском убийстве, совершенном неизвестными преступниками». Спартак прочел заметку. Репортер поддерживал версию убийства с целью ограбления. О пожаре в газете не было ни слова. Он позвонил Маддалене из городского автомата.

— Прошу тебя, займись конторой, — попросил Спартак. — Мне придется на несколько дней задержаться в Равенне и Котиньоле.

— Я возьму машину и приеду к тебе, — возбужденно предложила Лена.

Она не так давно получила водительские права, и Спартак подарил ей «Балиллу» [52].

— Не делай этого, Лена. Это слишком опасно. Оставайся дома, береги себя и детей, — приказал Спартак.

Последовали дни, наполненные лихорадочной деятельностью. Спартаку пришлось отправиться в полицейский участок и сделать вид, что он принимает версию случайного возгорания. Он был вынужден обратиться к нотариусу и официально оформить ликвидацию фирмы по причине смерти графа Сфорцы, одного из совладельцев, а потом сразу же зарегистрировал новую компанию с ограниченной ответственностью, единственным полномочным распорядителем которой был назначен Аугусто Торелли, в то время как сам Спартак выступил в скромной роли простого служащего. Торелли нашел новое заводское здание неподалеку от уничтоженного огнем, а Спартак сумел получить ссуды в нескольких банках.

Он вновь встретился с адвокатом д'Антони в Котиньоле. Нотариус Дзоболи созвал их для оглашения завещания Ардуино Сфорцы. По воле графа вилла должна была содержаться в порядке и находиться под присмотром Козимо на случай, если в один прекрасный день графиня Одетта сможет вернуться в Котиньолу. Все состояние графа было поделено поровну между Одеттой и его двумя детьми от первого брака. Определенные суммы были оставлены дворецкому Козимо и всем остальным слугам; в завещании были упомянуты крестьяне, работавшие в графской усадьбе в Луго и беднейшие прихожане из Котиньолы. Спартаку граф отписал лес в Тоскане, в местечке под названием Ле Кальдине, со всеми хозяйственными постройками.

Для Спартака это был сюрприз, заставший его врасплох. Он никогда не бывал в тех местах и не мог понять, почему именно на него пал выбор и что ему делать с таким странным наследством. Зачем ему лес в Тоскане, если он занимается пенькой и удобрениями? Мысленно Спартак дал себе слово съездить туда с Маддаленой и осмотреть все на месте, как только покончит с самыми неотложными делами.

Из Равенны тело графа перевезли обратно в Котиньолу. Здесь ненастным осенним днем состоялись отпевание и похороны.

На них собралась вся деревня, а друзья графа съехались со всех концов Италии. Не было только детей, которых известили о смерти отца телеграммой, и Одетты. Зато среди толпы топталось несколько полицейских в штатском, которым маскарад явно не удался. Гроб захоронили в фамильной часовне графов Сфорца. Дон Паландрана, совсем уже дряхлый и иссохший, дрожащим и слабым голосом вознес хвалу добродетелям благородного синьора, всегда проявлявшего щедрость и снисходительность к простым смертным, человека, чья безупречная порядочность навсегда останется примером для потомков.

Потом толпа стала расходиться, кладбищенский сторож запер ворота. Спартак попрощался со всеми знакомыми и собирался было сесть в машину, когда старый Козимо подошел к нему и громко, словно желая, чтобы все его слышали, сказал:

— Синьор Рангони, уже почти стемнело, а у меня, как на грех, ноги разболелись, просто невмоготу. Могу я попросить вас о любезности? Подвезите меня, пожалуйста, до виллы.

Спартак рассчитывал вернуться в Болонью засветло, но не мог отказать в столь пустяковой просьбе верному старому слуге. А тот, перед тем, как забраться в машину, столь же громко добавил:

— Я бы еще попросил вас помочь мне передвинуть несколько горшков в теплице. Садовника мы уволили, а самому мне, с моими слабыми силами, не справиться.

— Я все сделаю, Козимо, но не надо так кричать. Я же не глухой, да и вы тоже, — с улыбкой ответил Спартак.

Дворецкий сел в машину и прошептал:

— Я хотел быть твердо уверен, что эта фашистская гадина меня слышит. Вот видите, он уходит. Вам обязательно надо попасть в дом.

— Что случилось?

— Сами увидите. Но сначала убедитесь, что за нами нет слежки.

Никто за ними не следил. Они вместе вошли в вестибюль виллы. Спартаку показалось, что ему явился призрак, когда из-за одной из колонн показалась Одетта.

Она казалась бледной тенью той остроумной, блестящей, темпераментной женщины, чарам которой он никогда не мог противиться.

— Привет, Спартак, — улыбнулась графиня.

Козимо тактично удалился, оставив их одних.

— Одетта! Как ты?

— Плохо. Разве не видишь? — Она продолжала прятаться в тени.

— Тебе нельзя здесь оставаться, это опасно, — в тревоге продолжал Спартак.

— Здесь… Там… Какая разница? Теперь это уже не имеет никакого значения. — Ее голос звучал устало и безучастно. — Меня повсюду травят, как зверя. Возможно, здесь я в большей безопасности, чем где бы то ни было. Они такие идиоты, что им и в голову не придет искать меня здесь. Вернуться в родной дом — с их точки зрения это чистейшее безумие.

Спартак сделал несколько шагов по направлению к ней. Ее лицо покрывала нездоровая бледность, обтянутые кожей скулы выпирали, щеки ввалились, губы стали бесцветными. Волосы были скрыты под косынкой в цветочек, завязанной — по-крестьянски — под подбородком. На ней был мужской пиджак с чужого плеча и широкая крестьянская юбка из дешевого ситца, а на ногах слишком большие для нее мужские башмаки.

— Когда ты приехала? Как сюда добралась? — Спартак едва мог говорить от волнения.

— Мне хотелось сказать Ардуино последнее «прости», но так и не удалось. Я приехала сюда прошлой ночью. Добралась третьим классом до Болоньи. Лена встретила меня на вокзале вчера вечером. И она же привезла меня сюда. Я вышла из машины за пару километров от виллы и дошла пешком, — рассказала Одетта.