Путешествие в страну мужчин - Юлия Климова Страница 9

Катюшка вздрогнула и вжала голову в плечи.

– Но ты же сам сказал: расскажи, и я пойму…

– А я не предполагал, что у моей младшей дочери такое богатое воображение! Я не предполагал, что ее голова забита совершеннейшими глупостями! И я лишний раз убедился в том, что ты слишком мала и наивна и отпускать тебя дальше чем на километр категорически нельзя! – Петр Петрович громыхнул креслом, сделал несколько нервных шагов к книжным полкам, резко остановился и, посмотрев прямо в глаза Кате, громко и четко добавил: – Я не желаю больше слушать этой ерунды, ты должна учиться – вот главное! И я теперь буду следить за каждым твоим шагом! Хочешь любви? Прекрасно! Станешь взрослее, умнее, встретишь достойного человека и выйдешь замуж! А пока у тебя в голове ветер. И потрудись заряжать мобильный телефон, иначе в следующий раз я сам отправлюсь за тобой в институт и переверну все вверх дном, но найду тебя!

Бросив последнюю угрозу, Петр Петрович вернулся за стол, сел и уткнулся в бумаги, обозначив тем самым конец «задушевной» беседы. Нужно было раньше заниматься ее воспитанием, конечно, а то слоняется не пойми где! Не хватало ему получить вторую Полину! Нет, сердце у него не железное и подобной катастрофы уже не выдержит – Катя должна, наконец, понять, что в жизни главное. А также пришло время научиться разбираться в людях! И думать, думать нужно: что и зачем делаешь и к чему это может привести.

– Иди спать! – резко добавил он, считая тему закрытой.

Катюшка почувствовала, как пол уходит из-под ног, от обиды на глаза навернулись крупные слезы. Всхлипнув, она бросила на отца отчаянный взгляд и вылетела из кабинета. Как он мог так обмануть ее надежды! И почему нельзя влюбиться в двадцать один год? Она сама еще не разобралась… Или разобралась? И зачем говорить «Я пойму», если понимать не собираешься? А Сергей на нее смотрел по-особенному! И она вовсе не глупый цыпленок и не наивная дурочка!

– А вот уеду, и будете знать! – Вытерев ладонью слезу, Катя рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала.

Почему, почему Полине можно, а ей нельзя? Почему она должна жить взаперти под надзором, когда на улице весна?

– Сама виновата! – Она ударила кулачком по одеялу и издала плаксивый стон. И что на нее нашло? Зачем рассказала о встрече с Сергеем? Разве папа мог понять ее чувства и переживания? Хорошо еще, он не бросился сразу убивать всех молодых людей, которых она хотя бы раз держала за руку! Лешка и Антон были бы уже мертвы и похоронены за чертой города, и только одинокая ворона безутешно бы каркала над их могилами.

– Ничего, – переворачиваясь на спину, всхлипнула Катюшка, – я вам покажу, какая я маленькая… будете знать, как меня обижать… И ты, папа, поймешь, что я взрослая, что я имею право на нормальную жизнь и могу встречаться с кем хочу.

Шмыгнув носом в последний раз, Катя вытерла щеки, поджала губы и села. Волосы прилипли к лицу, и она недовольно убрала их за уши.

«Дорогой папа, я уехала на Валдай с Сергеем. Не волнуйся, все будет хорошо, я просто хочу отдохнуть от учебы. Целую, твоя младшая дочь. P.S. Не ищи меня, пожалуйста. Обещаю заряжать мобильник каждый день».

Вот такое письмо она оставит на прикроватной тумбочке перед майскими праздниками.

– Ага, ага.

* * *

– Она, видите ли, влюбилась, – Петр Петрович отшвырнул ручку и устало провел ладонью по лицу. – Любовь – это совсем другое.

А какое?

Да кто ж его знает…

Рука сама потянулась к телефону, и Шурыгин, бросив взгляд на часы (поздно, да, уже поздно, но все же), быстро набрал номер Любы. Номер, который он выучил сразу, номер, который имеет черную масть и аромат полевых цветов.

Он должен с ней поговорить, должен услышать ее голос и условиться о встрече. Хватит по-мальчишески трусить.

Ухнуло сердце или ухнул филин? Какой еще филин! Петр Петрович улыбнулся и взволнованно стал слушать длинные гудки. Один, второй, третий…

* * *

Сколько раз бабушка изумлялась ее затяжному спокойному одиночеству. «Ты когда начнешь свою личную жизнь устраивать? Свободная женщина в тридцать пять лет должна за мужчиной, как за хлебом, ходить. Я в твоем возрасте уже трех детей нянчила и четвертого ждала! Мать твоя второй раз замуж вышла и укатила в Астрахань… Ты молода, красива, умна, в тебе цыганская кровь течет! Да ты одним взглядом должна их с ума сводить!» – частенько говаривала старая Рада, переживая за личную жизнь внучки. Но Люба лишь отшучивалась – ей никогда не нужны были искусственные отношения, которые не греют – лишь галочка на все том же одиночестве.

Она ждала любви. Настоящей. Всегда ждала.

В жизни случалось разное, но сердце не горело огнем, цыганская кровь не бурлила… Что же теперь?

Люба отложила в сторону последнюю проверенную тетрадь, поднялась со стула, подошла к шкафу, распахнула дверцу и протянула руку к самой дальней вешалке. Длинная цветастая юбка и алая кофта со шнуровкой на груди.

– Что же теперь? – улыбнулась Люба, представляя себя танцующей в этом пестром наряде. – Бабушка, видела бы ты меня сейчас! – прошептала она и прислонилась спиной к шкафу.

Теперь она ждет от него звонка, ждет встречи, она еще раз хочет заглянуть в его глаза, прочувствовать его силу, дотронуться до весомого, но пока, увы, незнакомого мира… Какой он, Петр Петрович Шурыгин?

Она – школьная учительница, рассказывает детям о цветах и травах, о птицах и насекомых, и о многом, многом другом. А он – владелец холдинга, светский человек, отец трех взрослых дочерей. Не слишком ли различны их жизни и пересекаются ли они хоть в одной точке?

Телефон зазвенел – и вопросы мгновенно отступили, сердце подсказало: это он.

– Да?

– Здравствуйте, Люба.

– Здравствуйте, Петр Петрович…

– Извините, что так поздно…

– Ничего, я не сплю. – Она села в кресло, положила на колени вешалку с ярким нарядом и улыбнулась. Он позвонил. Да, он позвонил.

– Я очень хотел услышать ваш голос, Люба. И очень хотел бы вас увидеть.

– Давайте встретимся завтра, – просто предложила она, поймав волнение в его голосе и стараясь скрыть собственное волнение. – Завтра вечером я буду в Ботаническом саду, я занимаюсь растениями в одной из оранжерей, и освобожусь около восьми часов. Вам будет удобно?

– Да, конечно!

Она еще раз улыбнулась и тепло ответила:

– Вот и отлично.

– Это я, привет… Катя то есть.

Она нервно сжала мобильник и воровато огляделась по сторонам. И хотя рядом никого не было – студенты давно разбрелись кто куда, этажи опустели, сердце все равно ойкало и екало так, будто она стояла на сцене Большого театра и сообщала публике о своих тайных мечтах. «Леди и джентльмены! Я влюбилась и собираюсь сбежать из дома! Только не говорите об этом моему папочке!»