Здравствуйте, я ваша Золушка! - Юлия Климова Страница 9

«Я не поняла… ты… шутишь?»

Владимирская область

– Извини, что я так рано. Сегодня суббота, ты, наверное, хотел выспаться…

Сашенька сделала большой глоток обжигающего чая и тяжело вздохнула.

– Тетка? – понимающе спросил Пашка, вынимая из шкафчика пачку печенья «Юбилейное».

– Угу.

– Сколько я тебе раз говорил – будь с ней построже. Ты имеешь право приходить домой во сколько считаешь нужным, и пусть она…

– Не в этом дело, – перебила Сашенька. – Когда я вчера пришла, она уже спала… но… м-м-м…

Пашка нахмурился, откусил печенье и поторопил:

– Давай, рассказывай.

И Сашенька рассказала. Как вернулась после кино, как подошла к своей комнате, как услышала храп, как не поверила собственным глазам и как просидела всю ночь на стуле. И объяснения Галины Аркадьевны тоже изложила правдиво и подробно.

– …она ко мне относится, как будто я… но это же моя комната!

– Это твоя половина дома, – поправил Пашка. – Ну почему ты меня никогда не слушаешь!

– Я слушаю!

– Нет, не слушаешь!

Сашенька, понимая, что Пашка во многом прав и что сейчас ей вовсе не хочется ссориться еще и с ним, поставила чашку на клеенчатую скатерть, опустила голову и опять вздохнула.

– Я больше не могу там жить, – она хлюпнула носом и сцепила пальцы. – Противно… Мужика этого командировочного я из своей комнаты не выгоню, а на террасе спать холодно. Сколько он пробудет? Два дня? Три? Пять? Мало ли как…

– Тогда скажи, чтобы твоя разлюбезная Галина Аркадьевна пустила тебя к себе, а то совсем уже обнаглела – кладет твои деньги в свой карман и считает, будто так и надо!

– Я к ней не пойду…

– А где ты собираешься жить? – откинув со лба светлую челку, с недоумением спросил Пашка.

Сашенька подняла на него глаза, пожала плечами и робко улыбнулась, и до него медленно, но верно стало доходить, куда она клонит…

– Ты самый дорогой человек в моей жизни… – пробормотала она и замолчала.

Тут же потеряв аппетит, Пашка встал и заходил по кухне от окна к двери. Влип. Глупо влип. Она ему, конечно, нравится и даже очень, но он не дурак, чтобы попадаться на удочку. Если он ее пустит пожить к себе хотя бы на несколько дней (пока не свалит этот хренов командировочный), то – прощай, свобода. Возвращаться к тетке она не захочет. А жениться он собирался уж никак не в двадцать восемь лет! Там, где идет разговор о гражданском браке, там и до ЗАГСа полкилометра. Плавали, знаем… Хотя, если она останется у него ночевать, то он наконец-то… Не, обойдется он как-нибудь… Перетерпит.

Тетка у нее вообще прибабахнутая, и Сашке с ней никогда не справиться, а ему вот больше делать нечего как дом их делить…

И на улицу – то ее не выставишь… Раньше, раньше ему надо было головой думать, а то связался с котенком, а таких не бросают, таких как раз в дом несут – холят, лелеют и… любят. А он не любит. Не успел еще заболеть, слава богу. Знал, знал, что потом будут с ней проблемы, и все равно распустил павлиний хвост! Идиот!

– Саша, я знаю, что мои слова совершенно не кстати, – начал Павел, возвращаясь на табурет, – но лучше я скажу тебе все сейчас, чем потом. – Он побарабанил пальцами по столу и отвел глаза в сторону. – Ты же сама видишь, что у нас с тобой… ничего не получается. Не ладится как-то… Мне сначала казалось… а теперь не кажется… понимаешь?

– Нет, – мотнула головой Сашенька.

– Как друг я тебе во многом готов помочь, но наши отношения… Прости, но я не думаю, что нам стоит и дальше встречаться.

Выпалив это, Паша почувствовал неимоверное облегчение. Теперь-то уж что дергаться – сказал и сказал. Главное сделано. Он поступает честно. Во-первых – ничего не обещал, во-вторых, ну нет у него в душе того волнения, на которое она рассчитывает. Говорил ли он ей о любви? Фиг его знает! Если не помнит, значит, и не было этого.

– Ты со мной расстаешься?… Я тебе не нужна? – тихо спросила Сашенька, чувствуя, как краснеют щеки и как подкатывает к горлу ком. Может, она не правильно поняла Пашку? Своего Пашку…

– Ну почему сразу – не нужна… я же говорю, как друг я буду рад тебе помочь. Давай подумаем, где ты можешь переждать три-четыре дня… Я могу одолжить тебе денег, устроишься в гостинице… Дороговато, но на несколько дней…

Встретившись с ней взглядом, он осекся.

– Паша, как же так?..

Ну все, сейчас начнутся слезы… Пора закругляться.

– Я тебе ничего не обещал, и давай не будем расставаться вот так – со скандалом.

Но у Сашеньки на скандал уже не было никаких душевных сил. Она медленно встала и так же медленно поплелась к двери. О таком она читала в романах, о таком она слышала от подруг, о таком смотрела кино, о таком она никогда не задумывалась по отношению к себе. Разве так бывает? Ведь еще вчера… В миг она все поняла – он испугался, испугался и она действительно ему совершенно не нужна! Вернее нужна, но похоже, только для одного…

– Апчхи! – громко чихнула Сашенька и, всхлипнув, выскочила из квартиры.

* * *

К обеду настроение дошло до критической точки. Нарыдавшись, Саша устроилась на террасе и вспоминала последние четыре месяца.

Пашка… ее Пашка… Они ходили в кино, кафешки, просто гуляли по улицам… Было же хорошо.

– Было… – выдохнула Сашенька, сжимая пальцами узкий деревянный подоконник.

За окном моросил дождь и капли воды рисовали на стекле однообразный узор – тонюсенькие полосочки наискосок.

Теперь она одна, совсем одна…

– Теперь я одна, совсем одна…

Уйти бы отсюда, куда глаза глядят. Подальше от Галины Аркадьевны, Светки и… Пашки. Далеко-далеко: за глубокие моря, за дремучие леса, за высокие горы. Забыть обо всем и начать жизнь заново. Самостоятельно.

Что здесь осталось?

Она обернулась и посмотрела на дверь, ведущую в коридор и к комнатам. Командировочный, пожилая дама, мечтающая наладить личную жизнь, семейная пара с крикливым попугаем в нагрузку – постояльцы. Ни одного близкого человека.

Сашенька вновь глянула в окно, вспомнила, что утром не вынула из почтового ящика газету и торопливо выскочила на улицу. Ящик у них хоть и новый, но дождь все равно проберется куда не следует и намочит тонкую бумагу.

Вернувшись, она села на скрипучий покосившейся стул, поджала ноги, отложила газету в сторону и пролистала рекламный журнал. Последние страницы пестрели предложениями о работе и обещаниями, от которых в душе затеплилась надежда. Требуются, требуются, требуются… Где? Во Владимире, в Кольчугине, в Суздале, в Москве…