Одна кровь на двоих - Татьяна Алюшина Страница 9

Им не нравилось все, что бы она ни делала.

— Мария, — наставляла свекровь, — надо стараться! Семья — это трудная каждодневная работа! Юрочка занимает определенное положение в обществе и делает блестящую карьеру, ты должна это понимать и окружить его заботой и стараться соответствовать.

Ни черта она не понимала, но «соответствовать» старалась.

Никакие Машкины звания, регалии, публикации, награды и признание научным обществом не могли удовлетворить этих двоих и были не в счет, как в детской игре — «это не в счет, не в зачет!».

Но Машка не замечала: по макушку была в науке и по совместительству в домашней работе — мыла, стирала, готовила, обслуживая небожителя, а на осознание своей «семейной» жизни у нее не оставалось ни времени, ни сил.

Машка никогда не завтракала вместе с Юри-ком, вставала раньше его, готовила мужу завтрак, раскладывала на диване в гостиной его одежду на предстоящий день, вплоть до поглаженных носков и трусов, подавала ему еду, держала спину, чмокнув в щечку на прощание, закрывала за ним дверь и расслаблялась.

Варила себе кофе, усаживалась с чашкой на лоджии и пребывала в получасовой, единственной за весь день расслабухе.

И так пять лет! По стойке «смирно»! Во фрунт! Арийская муштра!

И ни одного разочка! — ни разу! — она не задумалась — а на хрена ей это все надо?

Вот как напугалась своего вселенского одиночества! А еще многолетний недосып, научная работа, упорная, наперекор всем, и пережитое горе.

Там, в Калифорнии, где не надо было ни о чем заботиться — радостно, свободно заниматься любимым делом и отдыхать, — она четко все поняла и осмыслила!

И приняла решение.

Расплатившись и отпустив бригаду уборщиков и слесаря, Мария Владимировна приступила к следующему пункту плана. Она распаковала, развесила и разложила свои вещи, освободив место в чемоданах и сумках для Юриных. Планомерно обошла квартиру и собрала все до единой вещички мужа — и любимую чашку, и все подарки от коллег, и сервизец, подаренный маман на его тридцатипятилетие, фотографии, парфюм и даже зубную щетку, присовокупив продукты из холодильника, — словом, все!

Для Юриного добра упаковочных площадей не хватило, что не поместилось, Машка рассовала по пакетам и выставила в прихожую «нажитое» Юрием Всеволодовичем, носящим несклоняющуюся фамилию Корж, которую Мария Владимировна отказалась взять при вступлении в брак, из соображений вполне логичных — слишком многие документы пришлось бы переоформлять. Господь, что ли, надоумил?

Вот теперь можно и переодеться, и душ! А лучше ванну!

Належавшись в ванне, Мария Владимировна уложила волосы, накрасилась, надела чудесное платье калифорнийского приобретения и босоножки к нему.

— Ну, так! — осталась довольна осмотром себя в зеркале. — У меня праздник!

Доставили заказанный ужин, Маша расплатилась, отказалась от дополнительных услуг — сама накроет. С удовольствием!

Что еще? Да! Чуть не забыла! Надо позвонить соседу Саше.

Осмотрев сервированный стол, Мария Владимировна зажгла свечи, достала из холодильника шампанское...

Раздался звонок в дверь. Муж пришел домой.

Придерживаясь условностей, позвонил, а не стал ковыряться ключом в новом замке.

Войдя, Юрик приложился к ее щечке и не удержался:

— Мария, ты что, до сих пор не разобрала веши? У тебя было много времени.

— Здравствуй, Юра, — точно не расслышав его слов, сказала Маша.

Юра принес небольшой букет и бутылку шампанского.

— Ну что, ужин готов? — спросил он, сделав вид, будто не заметил, что его вопрос проигнорировали.

— Да, проходи.

— Почему на кухне? — недовольно спросил муж.

Юрик не признавал кухонных посиделок — это ведь так по-народному, по-простецки, предпочитал накрытый в гостиной стол, в торжественные моменты и в выходные.

— Мне здесь удобней, — ответила Мария Владимировна, свободная в своем волеизъявлении гражданка.

И на этот раз Юра сделал вид, что не заметил Машкиной нарочитой независимости.

— Хороший стол! — похвалил муж. — Вот что значит жена дома!

Маша молча села на свое место, предоставив Юре открывать шампанское.

Хлопнула пробка, он разлил пенящуюся жидкость по бокалам, поднял торжественным жестом свой:

— С приездом, дорогая!

Маша усмехнулась про себя: «Позвольте-с! А как же горячие поцелуи, обнимания-прижимания после столь долгой разлуки?»

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила.

Они чокнулись, отпили по глотку, и Юрик

приступил к праздничной трапезе.

— Ты похорошела! Загорела как! — пережевывая салат, заметил муж. — И помолодела! Ты что-то там делала с лицом?

— В каком смысле?

— Пластику? Или что-то еше?

— Нет, — рассмеялась Машка.

— Но выглядишь превосходно! — Он поднял бокал, предлагая выпить за Машкин превосходный вид.

Мария Владимировна поддержала. Чего ж не поддержать хороший тост?

Все так же тщательно пережевывая пишу, Юрик вел светскую беседу:

— Как там твои американские студенты?

— Получают американское образование. Хорошие такие студенты.

Намазывая бутербродец красной икоркой, которую любил и которую Мария Владимировна заказала специально для прощальной гастроли мужа, Юрик рассуждал устало-печально:

— А у нас все по-старому...

И принялся рассказывать о трудностях чиновничьего труда, тупости просителей-посетителей, подковерных интригах, поощрении его начальством, об ожидаемом повышении.

Маша не слушая ела, наслаждаясь закусками.

— Иван Григорьевич намекнул, но говорят, что моя кандидатура рассматривается первой.

— Поздравляю, — равнодушно отозвалась Маша. — Горячее?

— Да, можно, — разрешил Юра и налил в бокалы еще шампанского.

Отведав горячее, Юрий Всеволодович предложил тост:

— За тебя! Сразу стало уютно, и прекрасный ужин! — повторился он. — Вот что значит жена дома!

Машка согласилась, чокнувшись: жена в доме — это хорошо. Отрезала ломтик прекрасной нежной говядины и поинтересовалась:

— А что, девушки тебя не кормили? — и отправила отрезанный кусочек в рот. — В частности, та, которую я обнаружила в квартире по приезде?

Он поморщился очень недовольно, потянулся за бокалом, выпил до дна.

— Давай обойдемся без пошлых скандалов, Мария!

— Да, господи упаси! Какие скандалы, Юра! — уверила со всем воодушевлением Машка.