Трудности белых ворон - Вера Колочкова Страница 9

Через полчаса, боясь расплескать теплый чай из стакана, деликатно позванивающего в классически–старом затертом подстаканнике, он, набравшись смелости и решительно дернув за ручку двери, вошел в купе.

- А я тебе чай принес! Только он не очень горячий уже, там титан остыл… — бодрым голосом произнес Илья, поставив на стол стакан и искоса посматривая на Люсю, тихо сидящую в прежней своей позе, упершись лбом в поджатые колени. — Ты пирожок с капустой будешь? Вкусно, я ел…

- Я не знаю… Я со вчерашнего дня ничего не ела, — подняла Люся на него опухшие от слез глаза.

- Тогда вот! И пирожок, и яйца вареные, и колбаса…

- Спасибо…

- А ты куртку сними, неудобно же! Ничего, что я на ты?

- Да ради бога. Чего мне с тобой, детей крестить?

Люся поболтала ложечкой в стакане, размешивая сахар, протяжно, на вдохе, всхлипнула, сделала осторожный глоток.

- Поешь, — не унимался Илья, — сразу легче будет! По себе знаю. Когда нервничаю – съедаю все, что не приколочено!

- А я, наоборот, вообще на еду смотреть не могу. Как будто желудок в твердый комок сжимается и ничего, ничего не чувствую…

- А что у тебя случилось–то? Горе какое?

- Да какое тебе дело?

- Раз спрашиваю, значит, есть дело! Давай рассказывай!

- Отстань, парень…

- Меня Ильей зовут.

- Да пусть хоть как тебя зовут – отстань, а?

Люся опять уставилась в окно, забыв про чай и не притронувшись к еде, заботливо разложенной перед ней Ильей.

- Люсь, а ты знаешь, что такое психоанализ по–русски?

- Нет. А что это?

- Это разговор двух попутчиков в поезде. Особенно ночью. Выговариваются часами, взахлеб, все тайные горести друг другу изливают – все равно ведь никто не узнает! Вышли люди из поезда – и разошлись в разные стороны. И денег за сеанс платить не надо…

- Да, действительно, — засмеялась, наконец, Люся, — и правда, халявный сеанс психоанализа! Где ж еще бесплатно чужой человек тебя всю ночь выслушивать будет?

- Ну, так а я о чем? Тут, главное, зевать нельзя : кто быстрее своего попутчика в благодарного слушателя успеет превратить, тот и в выигрыше…Так что давай, рассказывай! Я тебе фору даю.

- Да чего рассказывать–то? Ничего интересного. Банальная, наверное, на посторонний взгляд история…

- Так все истории на первый взгляд банальны. Для чужого уха просты, а для своего сердца горестны. Вот ты самое горестное и произнеси словами. Я пойму, ты не бойся…

- Ну что ж, ладно, попробуем, — задумчиво произнесла Люся. – А ты что, к психоанализу какое–то отношение имеешь? Внучок дедушки Фрейда двоюродный?

- Нет, я в юридическом учусь, на втором курсе.

- О! Коллеги, значит! А я два года назад закончила. А Глеб в прошлом году диплом получил, в июне…

Она опять замолчала, будто споткнувшись на этом имени, снова уставилась в темное окно, вцепившись напряженно ладошками в остывший металл подстаканника.

- Кто такой Глеб? – напомнил о себе Илья, незаметно подвигая поближе к ней тарелку с едой.

- Ты видел парня, который меня провожал?

- Видел, только не разглядел спросонья. Красивый такой вроде.

- Да, очень красивый… Это Глеб. Глеб Сахнович. Мой парень. Вернее, бывший парень… Я на третьем курсе училась, когда мы познакомились, а он на первом еще. Влюбилась, как дура. И как меня угораздило, сама не знаю…

Люся и впрямь начала рассказывать, но неохотно как–то, ежась от неловкости и изредка бросая будто виноватый взгляд на Илью. Постепенно, и сама того не заметив, все же увлеклась горькими своими эмоциями, и даже заблестела глазами, словно сидела не в плохо освещенном купе зимнего поезда, а на приеме у хорошего и дорогого психоаналитика…

С Глебом Люся познакомилась в институтской библиотеке. Сама подошла, словно черт ее к нему понес. Просто подняла вдруг от книжки голову и ткнулась взглядом в его красивое, совсем одурело и растерянно уставившееся в разложенные вокруг учебники лицо. Смешно ей стало тогда почему–то, и еще – жалко очень парня. Помочь ему захотелось. Если б знала она тогда, умненькая и правильная девочка Люся, чем обернется для нее эта ее сердобольность… «Ну, что у тебя?» — подойдя, спросила она его насмешливо, — «Совсем заплюхался, я вижу. Первокурсник, что ли? Первую курсовую делаешь? Ну–ка, давай посмотрим…»

Так они и познакомились. Он проводил ее до дома, на следующий день они снова сидели в библиотеке, а потом постепенно занятия эти перекочевали к Люсе домой. Вернее, они вообще вскоре стали исключительно только Люсиными, эти занятия, — Глеб в основном сидел рядом и смотрел на нее преданно. А потом и смотреть перестал. А потом она и сама не заметила, как полностью провалилась в эту зависимость, растворилась в яркой синеве красивых голливудских глаз, как потеряла себя, увязла в этом парне каждым своим ноготком, и пришел птичке конец, или как там еще в народе говорят… Она и сама от себя такого не ожидала – всегда была девушкой в меру осмотрительной, в меру циничной, в меру себе на уме. И вот нате – была девушка Люся, и нет ее…

Учился Глеб из рук вон плохо, тянул кое–как на тройки – она ж на семинарах да на экзаменах не могла за него отвечать. Хотя курсовые работы и практические задания вместо него, конечно же, исправно выполняла. И госэкзамены его на себе, можно сказать, вытащила – занималась с ним днями и ночами. В общем, постепенно превратилась Люся в Глебову мамку, заботливую и хлопотливую клушу, хотя и числилась официально для всех его девушкой. Что, впрочем не мешало ей понимать — настоящими его девушками как раз другие были, с которыми он с удовольствием ходил и в клуб, и на дискотеку, и на «чашечку кофе»… Понимала, а сделать с собой уже ничего не могла. Потому как – любовь… И бегала за ним, и выслеживала, как та жена–ревнивица, и ночами вызванивала, сама себя при этом презирая глубоко и основательно. И бросить никак не могла. А Глеба такое положение вещей вполне устраивало — дипломы юридического института, знаете ли, на дороге не валяются. Люся даже и жениться его на себе уговорила, как только они этот его диплом получат. Глеб обещал… Они так и решили – как только он к родителям в Уфу за благословением съездит, сразу и свадьбу сыграют…

Люся вдруг захлебнулась торопливым и сбивчивым своим монологом, опять замолчала, уставившись огромными карими глазами в темное вагонное окно, будто провалилась с головой в горькие свои воспоминания, забыв и о своем попутчике, и о его халявном сеансе психоанализа…

— Ну? А дальше–то что? – опять напомнил о себе осторожно Илья.

— Да что дальше… — не отрывая немигающего взгляда от темного окна, продолжила нехотя Люся, будто враз потеряв интерес к разговору. — Вот он уехал в Уфу, а я его ждать начала. Месяц жду, другой, третий – нет его. На сотовом номер сменился, по домашнему мать все время отвечает – то он на дискотеке, то девушку провожать ушел… В общем, извелась я вся. Как осень прошла да как зима потом наступила, уже и не помню. Автоматом хожу на работу – я помощником адвоката устроилась – а мысли все об одном. Как ты думаешь, это любовь?