Не отвергай босса, опасно! - Маргарита Светлова Страница 9

— Ты собираешься возвращается к этому тирану?

— Нет, он ушёл, дал время для принятия решения: либо я делаю аборт, либо вымётываюсь из квартиры.

— И что ты решила? — напряжённо смотря, поинтересовалась она.

— Буду искать квартиру, другой вариант не рассматривается.

— Вот и молодец! — обрадовалась она. — Многие женщины рожают для себя, да мы вообще сами решаем, когда становиться матерью…

Сейчас я бы с ней поспорила — господин Калагов решает это за меня. Но в тот момент я ей поверила. Мало того, она помогла мне с квартирой, и казалась, что я справлюсь совсем.

Но стоило выйти на работу, начались постоянные перешёптывания за спиной, жалостливые взгляды не давали забыть, что произошло. Почему люди считают, что имеют право бередить рану своими вопросами? Им какое дело? Если считаю нужно — скажу, нет же, лезут в душу! И ведь только чтобы посмаковать подробности, осуждая меня — я подала на раздел имущества, за это предприимчивая Катерина мне отомстила, распустив слух на работе, что я нагуляла ребёнка, и муж меня выгнал. Так что мне мыли косточки все кому не лень.

После этого психологическое давление началось с двух сторон: на работе осуждали, некоторые не скрывали презрения, а Катерина с завидной регулярностью посылала мне фотоотчёты о счастливой с Сережей жизни. Казалось, я не выдержу, был момент, когда я малодушно хотела прекратить свою агонию, открыла газ… и вдруг почувствовала шевеление дочери. У меня словно пелена с глаз упала. Боже, я чуть не загубила жизнь невинного дитя, и всё из-за подлых людей! Кстати, с некоторыми я расквиталась, когда вышла из декрета, но тогда я была беззащитна, но не теперь, хорошей девочки больше нет, такие не выживают, таких губят подлые люди

С того дня я приняла решение абстрагироваться на работе, не обращать внимания на пересуды сотрудников, а работать и зарабатывать деньги — в декретном отпуске меня содержать некому, а значит, нужно подкопить средства.

Благо, что Аверин, узнав о моих проблемах, не стал углубляться, правду говорят или нет. Вызвал к себе и задал только один вопрос: помощь нужна? Я отказываться не стала, и он помог: дал адвоката, который с лёгкостью выиграл дело, и бывшему супругу, согласно решению суда, пришлось-таки выплатить мне мою долю. Но с того момента пошли слухи, что у меня с Авериным шашни, и, возможно, он и есть отец моего ребёнка, раз помогает. Идиоты, да и только.

А я — тварь неблагодарная — отплатили ему чем? Подлостью. Прав он, что выгнал — заслужила.

Я ушла в декретный отпуск, постаралась больше не вспоминать плохое, думать только о хорошем. И ведь получалось. Появление Алисы подарило мне радость жизни, только с ней я оживала. Прошло полтора года после рождения дочери, обстоятельства вынудили выйти на работу, благо зарплата позволяла нанять няню. Но стоило выйти на работу, опять начались косые взгляды и пересуды. Да и Катерина начала через кого-то из сотрудников распространять новые слухи. Вот тогда моё терпение лопнуло, да и ещё болезнь дочери подкосила. Я обозлилась, и последние два года жила жаждой мести — хотела раздавить Катерину, что житья мне не даёт — мало ей, что мужа увела? Или не может простить, что отсудила у них свои же деньги? Да и мужу бывшему хотела отомстит, потому что считала — по его вине дочь больная родилась. Так и жила до случая с Лизой.

С того дня я много пересмотрела, поразилась, что всё это время отравляла своё существование жаждой мести. Да пошли они лесом, много чести вспоминать о них!..

* * *

От размышлений о прошлом меня вернул в реальность звонок Лизы — девушка действительно волновалась за меня, было приятно почувствовать, что твоя судьба кому-то небезразлична. Я понимала, что довериться вряд ли смогу, но всё равно была тронута до глубины души.

— Стою, курю, не в затяг — по-настоящему не умею. Говорят, помогает сосредоточиться. Судя по тому, что ответов на свои вопросы найти не могу — врут. И всё же пытаюсь найти хоть какое-то объяснение неадекватному поведению Калагова. То, что это не розыгрыш, уже поняла. Да и его поцелуй — смесь жажды обладания, отчаянья и злости — говорит о многом. Получается, он меня знает, и чем-то я ему насолила, раз злится. Он хочет меня, и я ему нравлюсь. Вопрос лишь в том, когда он успел проникнуться ко мне? И почему он злится? Кажется, даже ненавидит. А раз ненавидит, почему хочет детей? Дурдом. Остаётся бежать, пока ещё можно. Чувствую, что всё это только вершина айсберга, а мне проблемы не нужны, я настроилась радоваться жизни, и мужчинам в ней не место, тем более таким, как Калагов. Он — не Серёжа, одними синяками и трещинной в ребре не отделаюсь. А я не могу рисковать, у меня дочь.



После разговора с Лизой на крыше я немного пришла в себя, но ответов на волнующие вопросы так и не нашла. А больше всего переживала из-за разговора с первым мужем — его желание забрать ребёнка меня настораживало.

То, что он у меня сможет отобрать ребёнка — не верила, но, как говорится, бережённого бог бережёт, так что придётся всё-таки уехать из Москвы. Жаль, конечно, но выхода у меня нет, да ещё этот джигит с замашками тирана…

* * *

Через три дня я поняла, что план осуществить будет очень сложно — за мной, словно тень, следовал крупный мужчина бандитской наружности. То, что следить будут, знала, но когда поняла, что и за дочкой ведётся наблюдение, разозлилась — один из громил оставался возле детского сада и пропадал из виду, когда я забирала Алису.

«Сволочь, обложил!» — мысленно возмутилась я и собралась взять телефон Калагова, чтобы сказать ему, что об этом думаю. Сейчас Алису посажу в машину и переговорю с надзирателем номер один.

— Солнышко, посиди немного в машине, мне нужно у одного дяди кое-что спросить, — присаживаясь на корточки, обращаюсь к своей девочке.

— Спросишь у дяди, где мой папа, да? Ведь ты его ищешь, правда?

Ну вот что тут скажешь? Я не знаю, что случилось, но дочь уже целый месяц задаёт один и тот же вопрос. Раньше редко, а сейчас почти каждый день, и я не знаю, что ответить. Скажешь, у тебя папы нет — расстроится, и приступа не миновать, решила придумать сказку: мол, папа потерялся, но мы обязательно его найдём. Сказать-то сказала, а как выкручиваться дальше — не знаю. Загнала себя в угол враньём, а сказать правду боюсь.

— Мама, а мне Петя сказал, что я врушка, — шмыгнула она носом.

— Почему он так сказал? — насторожилась я.

— Он говорит, что папы не теряются, вот, — и столько в глазах моей девочки печали было при этом…

Сдался ей папа! С чего вдруг у неё возникла такая потребность?

— У других, может, и нет, а наш потерялся, — улыбаюсь в ответ, а у самой ком в горле.

«Дочка, это я врушка, а не ты, прости!»

Она принимает ответ, обнимает меня маленькими ручками.

— Какой же он у нас потеряшка, — вздыхает, — ему, наверное, плохо без нас, страшно.