Слишком близкие люди - Ольга Николаева Страница 9

Девушка повернулась лицом к Андерсу, смотрела твердо и прямо. Но было видно, что ей совсем непросто было высказывать эти слова.

— Пожалуйста, не надо делать выводы из того поступка, будто это норма для меня! Это была ошибка, и больше она не повторится!

— А я никаких выводов и не сделал, кстати! — Андерс завелся. Неожиданно сам для себя — обычно не велся на провокации. — Заинтригован — да. Ничего не понимаю — это точно. Но, кажется, я ни разу не дал понять, что тебя не уважаю или как-то неправильно отношусь!

— Ну, конечно… Тебя ж постоянно приличные женщины водят в свои номера! И занимаются там…

— Нет. Это был первый случай такой. Я, кстати, тоже себя не очень приятно чувствовал… — признался в том, что мучило. Похоже, непогода и темнота провоцировали на искренность. Пусть и без камина. — Спасибо хоть, что денег мне на тумбочке не оставила…

Лера рассмеялась. От ее низкого, грудного смеха по телу Андерса будто теплая волна прошла.

— А что, так можно было?

— Ну, помнится, подруга твоя когда-то Кириллу денег на телефон бросила, как раз после бурной ночи. Вот его штормило тогда и штырило… — Теперь уже и Андерс улыбался, вспоминая, как Янкевич обещался эту язву-Лизку из-под земли достать.

— Лизку однокурсники только заразой и называли. Она многим кровушки тогда попила, но никто не смог ее удержать. Мы уж с девчонками думали, что она останется в старых девах, с таким-то нравом.

— Ну, скажем так, у вас с ней много общего. Умеете удивлять.

— С ней девочки-ромашки не уживаются рядом. Либо чахнут, либо соответствовать начинают.

— А ты — из какой категории?

— Неважно. — Лера неожиданно закрылась. Так же резко, как начала улыбаться до этого. Девушка-загадка сплошная. Ну, и как ее разгадывать?

— А ты, кстати, в курсе, что у Янкевичей все тоже началось с гостиничного номера? Затянулось надолго, правда — Лизка пряталась далеко и качественно, а потом мозги Кириллу делала, но, тем не менее, начало было в отеле. — Не нашел ничего лучше, чем снова поговорить о чем-то, не касающемся лично Леру. Вдруг, да получится снова расшевелить?

— Не знала. Она не любит делиться такими подробностями. Странно, что Кирилл такое рассказал. Это не по-мужски как-то. — Сурово сдвинутые бровки показали, что Андерс добился обратного эффекта: Лера еще больше насупилась и замкнулась.

— Ну, они однажды вдвоем разговорились, за парой бокалов горячительного. Жаль, что я выболтал их тайну. Не думал, что это секрет.

— Ты и… — замялась снова, подбирая слова. — И про наш случай так же со всеми поделился?

— Нет. Моя личная жизнь никого не касается. Даже Кирилла и Лизу.

Лера выдохнула с явным облегчением. А потом опять обернулась к мужчине:

— Тогда, не понимаю, зачем они устроили все это? — и развела руками, явно имея в виду их общее присутствие в доме.

— Ну, может, так совпало? И Лизка решила пристроить подругу? Раз сама счастливо вышла замуж, пора передавать эстафету?

— Нет! — слишком резкое. И оттого — откровенное. — Она точно никогда не стала бы этого делать!

— А ты не замужем, случайно? — только сейчас Андерс вспомнил, что ни разу не обратил внимания — есть ли на руке девушки колечко.

— Нет! — еще резче. Намного резче, чем могла бы ответить просто незамужняя дама. — Я спать пойду. Уже поздно.

Лера уходила в свою комнату, а Андерс смотрел ей вслед. Раздумывая, стоит ли связываться с последствиями этого злого и отчаянного «нет»? Разум говорил, что не стоит. А ему плевать было на разум, в кои-то веки. Связаться безумно хотелось.

Он проснулся от страшного грохота. Дернулся, как ошпаренный.

Спросонья не понял сразу, где находится и что вокруг творится. Даже сквозь шторы полыхали яркие вспышки молний, дом сотрясался от раскатов грома. То, что вечером начиналось как сильный дождь и ветер, ночью превратилось в ураган. Казалось, что надежный каменный коттедж вот-вот развалится, как карточный домик.

Андерс, наверное, мог бы полюбоваться великолепием стихии. Даже шторы хотел отдернуть. Но вспомнил, что в его обязанности входит присмотр за домом. Чертыхнулся, выполз из-под одеяла.

Свет зажигать не стал, от греха подальше, вышел из комнаты, подсвечивая путь фонариком на телефоне.

Второй этаж обошел очень быстро: все помещения были в норме, окна задраены наглухо, крыша нигде не текла. А вот спускаясь по лестнице вниз, в гостиную, завис надолго. Панорамные окна открывали вид на великолепное сумасшествие природы: черная вода и черные тучи сливались, линия горизонта исчезла полностью, и посреди бушующей, клубящейся темноты вспыхивали и долго не гасли яркие молнии.

Понадобилось много времени, чтобы заметить: он в гостиной был не один.

— Давно здесь сидишь? — Лера сидела почти у самых окон. Прямо на полу расположилась. Встал у нее за спиной, не прикасаясь. Не стал рисковать.

В ответ — лишь пожатие плечами

— Не замерзла? Вообще-то, здесь холодно, а ты на полу… и даже плед никакой не положила…

— Нет. — Сдавленный голос. Такой, как бывает у плачущих. Потом растерла щеки и глаза ладонями. Обхватила себя за плечи, съеживаясь. — У меня все нормально, Андерс. По дому я тоже прошлась — все хорошо. Иди, спи. Тебе вставать рано…

Он, конечно же, послушался. Вот прямо развернулся и пошел. Правда, не спать, а за пледом или одеялом. Помнил с прошлых своих приездов, что они сложены стопкой у камина. Нашел сразу несколько. Еще и пару больших подушек прихватил.

Уже не спрашивая разрешения, постелил один на пол, прямо позади Леры, уселся на него. И легко, словно ребенка, подтянул девушку ближе к себе, устроил между коленей, сверху накрыл еще одним пледом.

Как ни странно, Лера не сопротивлялась. Послушно откинулась ему на грудь, позволила обнять обеими руками. Слегка покрутилась, устраиваясь поудобнее, потом затихла.

— Ты можешь сделать вид, что меня здесь нет. Даже говорить не обязательно. Но, прости, оставить здесь тебя одну я не имею права.

— Спасибо. Хочешь, чтобы я представила, что ты — мебель? — Лера хмыкнула беззлобно.

— Как хочешь. Хоть тумбочкой, хоть креслом. Главное, не окоченей здесь к утру.

— Говорящих кресел не бывает, Андерс! А ты и молчание — слишком несовместимы. — Лера, похоже, снова терла глаза. Но было слишком темно, чтобы разглядеть точно. А еще она вкусно пахла, просто невероятно вкусно, и это немного сбивало с толку.

— Вот сейчас даже было немного обидно, кстати! Меня обычно держат за молчуна…

— На фоне Янкевичей, обоих, ты и есть молчун. А вот когда хочется одиночества — кажешься чересчур говорливым.

— У тебя кожа ледяная просто! — ушел от щекотливой темы, очень вовремя мазнув щекой по уху девушки. Нечаянно вышло: тянулся, чтобы плед поправить, и слишком близко нагнулся к ней. — Почему сидела тут и мерзла?