Зима. Согрей мое сердце - Алекс Хилл Страница 9

– А сыр и молоко?

– Что ты собралась делать? – удивленно пялится на меня Дима.

– Пирог.

– Пирог?!

– Что тебя смущает? – моя очередь усмехаться.

– Даже не знаю… – качает головой, словно не может поверить в происходящее. – Ты реально сможешь испечь пирог?

– Ну, если ты дашь мне все необходимое, то могу попробовать, – скромно пожимаю плечами.

Я смогу и торт испечь, если будет настроение, но пока не хочу хвастаться. Хочу его удивить.

Зимин вообщушевленно достает все необходимые продукты, и я приступаю к приготовлению теста, рассказывая попутно, что, зачем и как я добавляю. Дима, как самый прилежный на свете ученик, записывает все в телефон с очень сосредоточенным выражением лица. Молодец какой.

Естественно, в самый неподходящий момент, когда мои руки в тесте и муке, начинает неистово чесаться нос. Поворачиваю голову к плечу, но облегчения это не приносит. Пытаюсь почесать о предплечье, но тоже все не то.

Внезапно перед моим лицом появляется фига, и Змин с довольной улыбкой чешет мне нос большим пальцем, а затем легонько бьет кулаком

– Хороший нос кулак за неделю чует, – приговаривает он.

Как-то мы слишком близко. Внезапное тепло обволакивает тело, щеки начинают гореть. Что за фигня?

– Я и сама могу в нос дать, если надо, – поспешно отворачиваюсь и продолжаю вымешивать тесто

– Умничка, – сказано без насмешки.

Кровь становится теплее. Чувствую, как она разносит это тепло по венам.

– И тебе между прочим тоже, – отвечаю дерзко, чтобы снизить температуру.

Что-то мне не нравится атмосфера между нами.

– И не сомневаюсь, – тихонько смеется Зимин. – Ксю, я еще вчера спросить хотел. Просто интересно. Почему ты перестала отвечать мне тогда на звонки и смс-ки? Что за внезапный игнор?

Двадцать семь месяцев назад

– Морева, я вам не мешаю? – недовольный голос преподавателя заставляет дернуться от неожиданности.

Кладу телефон на парту экраном вниз и медленно поднимаю голову.

– Простите, – говорю тихо.

Михаил Георгиевич громко цокает языком и продолжает рассказывать основы психологии массовых коммуникаций. Неужели он не догадался за столько лет работы в «кубике» (прим.автора: «Кубик» – КубГТУ, кубанский государственный технологический университет), что его манера глотать половину слов, будто он запивает их киселем, совсем не помогает студентам усваивать материал?

– Снова он? – шепчет Женька, наклоняясь ко мне.

– Кто он? – так же тихо спрашивает Денис, сидящий слева.

– Никто, – отрезаю, хватая мобильник.

Эта парочка с легкостью может влезть в мой телефон. Чертовы лучшие друзья. Вновь мельком читаю сообщение и все еще не могу поверить.

Зимин: «Ты заставляешь меня думать, что я тебя чем-то обидел. Это не смешно.»

Это реально не смешно. Зачем он пишет мне? Зачем?! Это не просто не веселит, это пугает. Когда два месяца назад я уезжала из Новочека, то даже представить не могла, что Зимин может написать мне или позвонить. И тем более, что мы сойдемся как гребаные пазлы. Но уже через несколько дней он, собственно, позвонил, и понеслось…

Неделю, почти каждую минуту мы были на связи. Утром начинали переписку, а вечером созванивались и болтали до рассвета. Спали по три-четыре часа. Это было какое-то сумасшествие. Я не могла этого вынести. Не могла допустить.

Обещание данное самой себе полтора года назад жгло кожу, как раскаленные железные цепи. Не влюбляться и не влюблять. Ни в кого. Никогда.

Дима рушил эти границы. Я чувствовала, что между нами не просто дружеское общение. Знала, что после той ночи, что мы провели вместе что-то изменилось и продолжало расти каждую секунду нашего общения.

Нельзя было продолжать. Чем дальше, тем труднее было бы потом выпутываться. То, что мы живем в разных городах, сыграло мне на руку. Игнор убивает все чувства.

Я перестала отвечать ему уже больше месяца назад, но он не сдается. Раз-два в неделю дает о себе знать парочкой сообщений, на которые все равно не получает ответа. Я просто не могу… Даже если это он. Человек, которого я действительно когда-то любила.

– Никто? А так и не скажешь, – бурчит Денис.

– Ревнуешь? – усмехаюсь и толкаю его плечом.

С Кузнецовым мы знакомы еще с первого курса. Подружились почти сразу. Почти… Сначала он попытался приударить за мной, но быстро обломался и напросился в друзья. А я даже рада. Ден отличный парень и знает историю словно кандидат наук. Может это не самое главное его достоинство, но для меня… Когда он называет очередную дату и краткое описание события, о котором я даже не слышала, то становится почти полубогом.

– Еще бы, – тихо ржет Женька. – Он готов жениться на тебе хоть завтра.

– Да запросто, – не капли не смущаясь отвечает Денис.

Вот два идиота, только дай повод постебаться надо мной.

– Ден, если я соберусь когда-нибудь замуж, то обещаю, что это будешь ты.

– Какая честь, – театрально кивает.

– Но ты особо не рассчитывай… В эту клетку я вряд ли полезу добровольно.

Брак без любви – пустая трата времени, а а влюбляться я больше не собираюсь. Глупости все это. Чувство, лишающее воли. Кому вообще это нужно?

– Просто дай ему залезть в свои трусики, – вставляет свои пять копеек Женька. – Оба будете довольны.

– Я не против, – отзывается Ден, пряча глаза.

Кручу головой вправо и влево, пытаясь пристрелить взглядом двух своих друзей, который никак не могут перестать шутить о моей невинности с тех пор как узнали о ней, когда мы играли в правду или действие.

– Нет уж, лучше вы перепихнитесь, может тогда станете менее озабоченными.

– Чувствуешь, как девственностью пахнуло? – говорит Женя, уже еле сдерживая сумасшедший хохот.

– Мой любимый запах, – зажимая рот ладонью, бубнит Ден.

– Пошли вы, извращуги! – отвешиваю сразу два подзатыльника.

Дружно хихикаем, и за это снова получаем замечание от Михаила Георгивича. Приходится взять себя в руки и снова старательно делать вид, что мы записываем ту нечленораздельную чушь, что он несет.

Мой телефон снова жужжит, отвлекая от идеально актерской игры прилежной студентки. Открываю сообщение, и в сердце в груди тяжелеет, покрываясь еще одним слоем льда.

Зимин: «Могла бы просто сказать, что не хочешь общаться. Я бы все понял. Ведешь себя, как ребенок.»

***

Я предполагала, что этот вопрос прозвучит, но все равно оказалась не готова.