Спальня королевы - Жюльетта Бенцони Страница 9

Герцог де Меркер погиб в войне против турок под знаменами императора Рудольфа II. Вдова его, приехавшая в Париж, начала строительство огромного особняка для себя и просторного монастыря для ордена капуцинок прямо напротив. Генрих IV решил, что вдовствующая Мария Люксембургская, герцогиня де Меркер, будет слишком занята молитвами и богоугодными делами, чтобы оказать достойное сопротивление его планам и поставить под сомнение возможность свадьбы. Но король просто плохо знал госпожу де Меркер. Она была женщиной решительной, вероятно, самой набожной во Франции, но к тому же еще и чуть ли не самой богатой. Ее дочь должна была принести мужу внушительное приданое, куда входило, помимо всего остального, и герцогство Пантьевр. Это не считая тех земель и прочих богатств, которые Франсуаза в будущем унаследует от своей матери. Поэтому герцогиня дала понять, что оговоренный ранее брак теперь, в изменившихся обстоятельствах, не кажется ей желательным. Тем более что ее дочь поговаривала о своем желании скорее уйти в монастырь капуцинок, чем согласиться стать герцогиней Вандомской. Было даже предложено послать королю сто тысяч экю неустойки.

Генриху IV такое сомнительное извинение по вкусу не пришлось. Но именно так все и было на самом деле. Франсуаза, не без удовольствия рассматривавшая перспективу стать королевой Франции, и слышать больше не хотела о Сезаре Вандомском. Кто он теперь? Просто четырнадцатилетний мальчишка, а ей уже исполнилось шестнадцать. Слухи о нем ходили малоприятные. Говорили, что он непоседа, грубиян и к тому же предпочитает компанию молодых людей, а не девушек. Это время стало тяжелым для Франсуазы по очень простой причине. Ее гордость вела борьбу с сердцем. Сезар, надо отдать ему должное, был просто очарователен — белокурые волосы, голубые глаза, царственные черты лица. Он обещал стать в будущем великолепным мужчиной, да и теперь не одна женщина нежно на него заглядывалась. Франсуаза испытала это непобедимое очарование на себе. Но она прекрасно сознавала свое высокое положение. Принцесса, принадлежащая к одному из самых благородных домов в Европе, племянница Луизы де Водемон, законной супруги короля Генриха III, а следовательно, королевы Франции. К тому же она красива, очень богата и воспитана в строгих правилах. А эти правила совсем не поощряют содомский грех…

Вероятно, она могла бы с этим примириться, как ее нежная и благочестивая тетушка Луиза смирилась с фаворитами своего супруга. Конечно, королевская корона и мантия прибавляют решимости тем, кто достоин их носить. Но теперь никто даже и не заговаривал о том, что сын Габриель д'Эстре когда-нибудь взойдет на престол. И все-таки пришлось подчиниться. Не приказу короля, нет. Генрих IV отлично понимал, что у него нет никаких средств заставить мадемуазель де Меркер выйти замуж за его незаконнорожденного сына. Ей пришлось склониться перед волей герцога Лотарингского, короля Англии, являвшегося тогда главой семьи. Он, Генрих II Добрый, женатый первым браком на Екатерине Бурбонской, сестре Генриха IV, намеревался и в дальнейшем сохранить хорошие отношения со своим зятем. Он совершенно ясно дал понять, что этот брак его устраивает и двум мятежницам, матери и дочери, следует покориться. И тут Франсуаза слегка вздохнула — это была просто замечательная свадьба!

Даже теперь, вспоминая об этом, Франсуаза Вандомская не смогла удержаться от улыбки. Она как будто снова видела часовню дворца в Фонтенбло, усыпанную благоухающими цветами, сверкающую огнями свечей и переливающуюся блеском драгоценных камней на женских украшениях. Ночь 5 июля 1609 года. Герцогиня снова видела Сезара, к тому времени уже сильно обогнавшего ее в росте, блистательного и величественного в белом атласном камзоле. Ровно в полночь он встал рядом с ней, чтобы поклясться в любви и верности. Как он улыбнулся невесте, беря ее за руку! Юная Франсуаза была прелестна, но в ее лице он улыбался еще и всей Бретани, провинции, которую ему подарили год назад и которой отныне принадлежало его сердце. В этот вечер Сезар чувствовал себя счастливым, и Франсуаза тоже. Правда, она на мгновение впала в панику, когда молодую чету уложили в кровать, но ведь было отчего. Генрих IV, губы растянуты в улыбке от уха до уха, взял табурет и преспокойно устроился в изголовье! Думал ли он и в самом деле там остаться? Новобрачная подняла на свою залитую слезами мать полный ужаса взгляд. Она не представляла, что должно последовать. Поступок короля был выше ее понимания. Герцогиня де Меркер ограничилась тем, что посоветовала дочери выполнять все, что от нее потребуют, хотя некоторые вещи могут ей показаться странными. Король откровенно смеялся.

— Осушите же ваши слезы, кузина, — обратился он к герцогине. — Я отлично натаскал моего сына. Впрочем, желаю в этом убедиться лично.

Сезар тоже засмеялся, нисколько не сконфуженный, и повернулся к своей молодой жене. Та лежала ни жива ни мертва.

— Ну что же, мадам, надо доставить удовольствие королю… и нам самим! — весело объявил он. И, не обращая больше внимания на коронованного наблюдателя, Сезар обнял Франсуазу. К своему огромному удивлению, она тоже и думать забыла о нескромном короле. Но тот почти сразу на цыпочках вышел, задернув полог кровати…

Они три раза занимались любовью. Сезар был опытен и догадлив, ах, как с ним было легко и прекрасно! Все было так весело, как будто они играли. Франсуаза, в те времена очень тоненькая и не слишком щедро награжденная женскими формами, обнаружила, что ее молодого мужа все это устраивает и ничего другого ему не нужно. Он ненавидел толстых женщин еще больше, чем всех остальных. И чтобы ему понравиться, следовало фигурой больше походить на мальчика. Во время этой свадебной ночи, отмеченной многими неделями празднований и веселья, родилась удивительная чета. Отныне супруги стали сообщниками, объединенными уважением и привязанностью, которым не суждено было длиться долго. Франсуаза, черпающая силы в истинной вере, прекрасно поняла, что этим следует ограничиться. Она обнаружила, что никакая другая женщина не заставит сердце ее мужа биться сильнее. Сезар слишком любил свою мать, блистательную Габриель, и она покорила его навсегда. Что же до юношей, которыми герцог любил себя окружать, он не допускал, чтобы у его жены возникали подозрения по этому поводу. Герцог Сезар по-своему любил жену и вел себя очень умно и осмотрительно. И к тому же он обожал троих прелестных детей, которых она ему подарила. Дети только укрепили союз, оказавшийся куда более удачным, чем можно было надеяться. Веселость и беззаботность Сезара, его страсть к роскоши, его сумасшедшая храбрость превращали его в очень привлекательного спутника жизни, тем более что он смог по достоинству оценить более суровый характер своей жены, которую он называл «моя дорогая Мудрость».

Мысль о его аресте потрясла Франсуазу. Герцог Вандомский был человеком огромных пространств, бурь, скачек наперегонки с ураганом, битв и больших шумных сборищ с друзьями по возвращении с охоты. Если он настолько полюбил Бретань, то именно потому, что там он нашел владение по своему сердцу — дикое, гордое и грандиозное. Можно ли представить такого человека запертым в четырех стенах каменного мешка, в ожидании одному богу известно какого суда, вдохновленного ненавистью и предвзятостью. Потому что никогда — Франсуаза могла бы в этом поклясться памятью своей матери — Сезар даже не помышлял покушаться ни на жизнь, ни на здоровье своего брата короля. Он ненавидел кардинала Ришелье, это надо признать, и тот платил герцогу той же монетой. К несчастью, кардинал-министр оказался сильнее.