За порогом мечты - Джорджет Хейер Страница 9

– Бедная девочка, – бормотала себе под нос Селина всякий раз, как Фанни кубарем неслась вниз по лестнице к почтальону. – Это так волнительно! Так возвышенно… Как ты можешь без волнения смотреть на это, Эбби? Я не ожидала, что ты окажешься такой бесчувственной…

– Вовсе я не бесчувственна! – возражала ей Эбби. – Наоборот, я с большой тревогой думаю, какой урок получит наша Фанни! И все равно пусть лучше она вытерпит это, чем будет считать себя несчастной романтической героиней, которую замуровали в стену, чтобы разлучить с возлюбленным принцем!

Единственное замечание, которое позволила себе Эбби, состояло в совете не выпячивать напоказ свои чувства. В ответ на это Фанни немедленно выпятила подбородок, на скулах у нее загорелся румянец, и глаза засверкали.

– Не думай, что я стыжусь своей любви к Стэси! Зачем же я стану притворяться?

У Эбби даже язык защипало от множества колкостей, которые тут же возникли у нее на уме, но она усилием воли сумела удержаться и ничего не ответила. Фанни и без того уже начала понимать, что ее любимая тетя присоединилась к противникам ее ненаглядного Каверли. Самое худшее – пытаться усмирить девчонку, думала Эбби. Поэтому она решила пока оставить Фанни в покое.

Мистер Стэси Каверли не появился на той неделе в Бате и так и не написал Фанни. Эбби начала уже питать надежду, что из мухи действительно было сделано небольшое стадо слонов и что молодой человек лишь забавлялся легким флиртом с девочкой, о которой скоро позабыл.

Она так бы и пребывала в самоуспокоенности, ежели бы усилиями леди Виверхэм до ее сведения не было настоятельно доведено, что она, леди Виверхэм, получила любезнейшее письмо от мистера Каверли, в коем он уведомляет о своем намеченном возвращении в Бат на следующей неделе.

Эта новость нанесла сокрушительный удар по оптимизму Эбби. Настроение у нее еще больше испортилось после того, как Селина замогильным голосом объявила, что у нее обострились желудочные колики, отягченные лихорадкой, кашлем, ангиной, приступом ревматизма и мигренью. Селина, по ее словам, всю ночь не смыкала глаз и только молила Бога, чтобы эта загадочная и ужасная болезнь не приковала ее на весь остаток жизни к постели – причем в настоящее время крайне неудобной, поскольку горничные так и не научились как следует взбивать подушку.

Эбби не разделяла этих мрачных предчувствий, однако немедля послала за лучшим в округе врачом, который мог бы всласть потешиться над лихорадкой и коликами Селины. Эбби попросила доктора ни в коем случае не подкреплять подозрения Селины, что она одной ногой уже прочно стоит в могиле. Доктор, под энергичным давлением, дал обещание; однако когда он стал невнятно мямлить Селине про слабую форму инфлюэнцы, его пациентка была просто шокирована подобным отсутствием такта и потребовала у доктора, чтобы он торжественно объявил полный список ее болезней. Доктор, под пристальным оком мисс Эбби Вендовер, был вынужден искать компромиссные пути и завел путаную речь о том, что даже простой грипп, когда поражает столь хрупкое и практически небесное создание, как мисс Селина Вендовер, представляет собой огромную опасность для здоровья. Доктор посоветовал Селине побольше оставаться в постели, обещал тотчас же выслать ей солевой раствор, порекомендовал принимать жженый сахар внутрь от кашля и козью шерсть как наружное средство для предупреждения чахотки. Остальная часть лечебного курса в форме парной баранины, пива и снотворного была провозглашена доктором чуть ли не под диктовку самой больной.

Потом доктор, отчаянно извиняясь, уже наедине с Эбби виновато объяснял ей, что все-таки ни один из элементов прописанного им лечения не способен причинить особого вреда такому могучему организму, каковым обладает мисс Селина. Из беседы с доктором Эбби вынесла стойкое убеждение, что ей не стоит уделять много внимания мнимым болезням Селины, поскольку в этом случае интрижка Фанни с загадочным мистером Каверли ускользнет от ее внимания.

Следует отметить, что старшая мисс Вендовер просто наслаждалась своей болезнью, которая принимала у нее каждый день новые формы: как только чуть стих озноб, усилился кашель, а когда кашель прошел, на авансцену стремительно выступило расстройство кишечника. После легкого покалывания в сердце Селина развила такую бурную рекламную кампанию в пользу своей скорой смерти, что даже легкомысленная Фанни стала посматривать на нее с некоторой опаской и наконец спросила у Эбби, не собирается ли тетя Селина и в самом деле покончить с земными заботами.

– Нет, детка, вовсе нет! – весело отвечала ей Эбби.

– Но тогда… Эбби, милая, иногда мне начинает казаться… Может быть, тете просто нравится болеть?

– Ну конечно же она это просто обожает! У нее, в конце концов, так мало развлечений! А тут она становится центром всеобщего внимания, разве можно ее винить? Милая девочка, печальная истина состоит в том, что дамы ее возраста должны непременно заболеть, чтобы хоть кто-нибудь обратил на них внимание… И это относится не только к старым девам. Приглядись, как почтенные матроны, уже повыдававшие замуж дочерей и которым уже практически не о чем заботиться, просто культивируют в себе самые невероятные сочетания смертельных недугов!

Округлив глаза, Фанни прошептала:

– Так что же, теперь тетя пролежит на диване весь остаток жизни?

– О нет! – отвечала Эбби. – Во-первых, диваны имеют свойство продавливаться. И рано или поздно что-нибудь изменит направление ее мыслей, и ты еще удивишься, как мгновенно наступит ее выздоровление.

И это случилось гораздо раньше, чем можно было ожидать. Как-то раз после полудня, зайдя к сестре, Эбби обнаружила ее сидящей скрестив ноги на постели (где всего час назад она мучительно стонала в расчете на приникшую к изголовью служанку) и беспокойно терзающей письмо, только что полученное с дневной почтой.

– И что же ты думаешь? – в возбуждении закричала Селина. – Левенинги собираются приехать на зиму в Бат! Бог мой, да они уже, может, прибыли! Миссис Левенинг пишет, что сперва они намерены остановиться в гостинице «Йорк-Хаус», а потом уж начать подыскивать себе апартаменты, поскольку раньше они в Бате не бывали, как ты знаешь. Я уже перебрала все возможности и думаю, что на Палтини-стрит или Лора-Плейс будет слишком дорого для них, – а что ты скажешь?.. Не то чтобы миссис Левенинг упомянула точную стоимость, на которую они рассчитывают, но я предполагаю, что доходы мистера Левенинга все-таки не выходят за рамки приличного и разумного, – как ты думаешь?

– Милая моя, если бы я имела хоть малейшее представление, кто такие Левенинги, я, возможно, и попыталась бы подобрать какой-нибудь ответ! – отвечала Эбби, смеясь глазами.

Мисс Селина Вендовер была сражена наповал.

– Эбби! Как ты могла забыть?! Они ведь из Бедфордшира – почти что наши соседи, и очень приятные люди! У мистера Левенинга, правда, бородавка на левой щеке – но в остальном он настоящий джентльмен! Нет, погоди, может, я путаю с мистером Тарвином? Да, пожалуй, бородавка – у мистера Тарвина, но его это делает только лучше, ведь в бородавках тоже есть что-то пикантное, правда?.. Дорогая, я прошу тебя непременно поехать в «Йорк-Хаус» сегодня же! Было бы бессердечным не поприветствовать милых Левенингов сразу же по их прибытии… Передай им мои теплейшие приветы и скажи, что, несмотря на тяжкую болезнь, завтра с утра я попытаюсь встать и спуститься в гостиную, где надеюсь встретить их… Кстати, ежели уж ты будешь в городе, зайди на Милсом-стрит в библиотеку Голдвина и выясни, не получена ли ими та книга, которую мне присоветовала миссис Грейшотт? Книжка называется «Рыцарь чего-то там», уж не помню чего, но что «Рыцарь» – это наверняка. Написана она миссис Поттер. А пока ты съездишь, я займусь составлением списка – кого приглашать… – озабоченно добавила Селина, непроизвольно спуская ноги на пол и вставая.