У любви свои законы - Долли Нейл Страница 9

Но она не могла объяснить все это. Это слишком личное. Они мало знакомы, поэтому девушка решила воспользоваться случаем и восполнить пробелы.

— Как насчет вас? У вас есть увлечения?

— Я рисую маслом, иногда просто размазываю краску пальцами. Это помогает избавиться от агрессивного настроения — так объяснил врач. Но мои «произведения» довольно посредственны — это больше терапия, нежели искусство.

— О, вы меня заинтриговали. Я не рисовала с тех пор, как окончила школу. Но нас учили писать акварелью, получалось очень аккуратно и бледно. Мне бы хотелось попробовать писать маслом, особенно интересен ваш нетрадиционный способ. — Она засмеялась и беззаботно бросила: — Может, мне тоже требуется лечение!

Ему это заявление показалось шуткой. Такой пышущей здоровьем девушке не нужна психологическая разрядка. Все ее любят, дед просто обожает, какие у нее могут быть проблемы?!

Как бы между прочим, вскользь, Марк заметил:

— Обычно я занимаюсь рисованием в моем загородном доме в Саут-Даунсе, недалеко от Берджел-Хилл. Там великолепные виды. Почему бы вам с дедушкой не приехать туда на уик-энд? Я познакомлю вас с моей «техникой письма». Если понравится, потом сможете брать уроки у настоящего преподавателя.

Эвелин не ожидала подобного предложения, у нее захватило дух, и прошла, казалось, вечность, прежде чем она смогла справиться с собой.

— Благодарю вас, это великолепно.

— Может, стоит сразу же спросить вашего дедушку, свободен ли он в эти выходные? — журчал Марк, подводя ее к Тимоти, который в это время прощался с другими гостями.

Макферсон удивился, зная, что Тэлворт приглашает на виллу лишь избранных, да и то нечасто. Их же отношения чисто деловые. Но Тимоти с радостью принял приглашение.

— В этом уголке Англии чудесная природа, и мне бы хотелось посетить эти места, — сказал он. — Марк, я не стану присоединяться к вашей воскресной школе рисования, это не по мне. Но с удовольствием понежусь у камина и почитаю газеты!

— Конечно, вам следует отдохнуть, и вы можете заниматься всем, чем пожелаете.

Затем Марк обратился к Эвелин.

— В очень холодную погоду я обычно «творю» в оранжерее. Там для этого достаточно светло и гораздо теплее, чем снаружи!

— Меня не страшит холодная погода.

— Она не боится холода, счастливое дитя, — вздохнул дед.

Глаза Тэлворта цветом напоминали штормовой Ла-Манш. Марк очень внимательно посмотрел на девушку.

Дитя, думал он. Дитя, ее дед абсолютно прав. Я сошел с ума. Что я буду с ней делать? Мне не удастся на ней жениться, она слишком молода. А если я ее соблазню, Тимоти извлечет на свет божий ящик с дуэльными пистолетами и не успокоится, пока не пристрелит меня!

Но Марк уже знал, что ничто не остановит его, и он добьется этой девушки, чего бы это ни стоило.

Вернувшись домой, позвонил Магнусу Камберу. Тот уже видел если не десятый, то пятый-то точно сон, но, услышав голос шефа, сразу же оживился.

— Сэр! Что-то случилось?

— Я звоню по поводу проекта Макферсона, — резко оборвал Марк. — Я решил заниматься им сам. Завтра отдашь мне все документы и разработки. Все. Ты понял?

— Почему? Я что-то упустил? Какие-то проблемы? — недоумевал Камбер.

Хозяин «не слышал» вопросов:

— Необходимо провести аналитическую разработку тех производств, список которых мы составили на прошлой неделе. Это срочная работа.

— Это может сделать любой! — пробормотал Магнус.

— А мне нужно, чтобы этим занялся лично ты, ясно? Забудь о проекте Макферсона…

— Вы не можете… — От досады Камбер, видимо, плохо соображал, коль вздумал возражать боссу, которого это упрямство начало выводить из себя, и он рявкнул:

— Не указывай, что я могу и чего не могу делать!

Резкий голос Тэлворта привел ирландца в чувство, и он запричитал:

— Нет, конечно нет! Я не… Я не это имел в виду, сэр. Я просто приложил много усилий, чтобы убедить людей согласиться с вашими планами. Почему меня отстраняют от этого проекта?

— Не твое дело. Поступай, как приказывают, ясно?

Марк швырнул трубку на рычаг и откинулся на подушки. Пустым взглядом уставился в потолок. Лицо было напряженным.

Дитя, снова напомнил он себе. Она еще ребенок. И все это — просто сумасшествие. Он не может… Не должен. Ей еще нужно во многом разобраться, в том числе и в себе. Узнать кое-что о мужчинах, в особенности о таких, как он. Нежная, милая, невинная девочка… И он не имеет права находиться рядом.

Тэлворт в тридцать семь лет имел большой жизненный опыт, в том числе и в любви. Женщины разных национальностей делились с ним своими знаниями в области секса. Он знал женщин, с которыми девушке лучше никогда не встречаться.

Эвелин — чистый лист бумаги, на котором жизнь еще не написала ни слова. Но внутри Марка разгоралось пламя при мысли о том, что он может стать первым, кто напишет на девственной белизне самые главные слова. Волновала ее невинность, потому что он ни разу не делил ложе с девственницей.

Видимо, эта скромница не проснулась еще в сексуальном смысле, но мужской инстинкт подсказывал Марку, что внутри нее таилась страсть, которую стоило попробовать разжечь. А не слишком ли ты стар для нее, задал он себе ехидный вопрос.

В его жизни были моменты, о которых Марк вспоминал с ненавистью. Иногда прошлое душило во сне, и от ужаса он просыпался в холодном поту. Эвелин не сможет даже представить себе, какова в прошлом его жизнь. Имел ли он право войти в ее жизнь, чтобы, пусть отдаленно, девичьей чистоты коснулись грязь и темнота его прошлого?

Старик Макферсон определенно станет возражать против их связи. Он не слишком хорошо знал Марка, можно сказать, совсем не знал, как, впрочем, и все остальные. Тэлворт старался, чтобы никто не узнал о его происхождении. Официальная биография начиналась с прибытия в Лондон, когда ему исполнилось двадцать лет, почти столько же, сколько сейчас Эвелин.

Марк никогда не говорил о своих родителях, стараясь спрятать факты биографии подальше от любопытных. Но Тимоти Макферсон обладал большими связями и при желании мог отыскать корни Тэлворта. Многие на этом сломали зубы в течение последних семнадцати лет, но Тимоти поймет, что Марк Тэлворт не самый подходящий претендент на руку его внучки. Да, богат, но не «их круга».

Надо все эти чувства пресечь в зародыше, решил Марк, пока еще не поздно. Не хочу причинить ей зла и возненавижу себя, если это произойдет. Если я соблазню ее, то раньше или позже наша близость закончится, и Эвелин будет страдать.

Его связи с женщинами никогда не были длительными. Он жил в напряженном ритме, и любовные похождения занимали весьма незначительное место в его жизни. Женщины всегда хотели получить больше, чем он мог дать. Каждой очередной пассии хотелось стабильности, под которой подразумевались брак и дети. Марк же расценивал это как посягательство на свободу, и поэтому в каждом новом романе его интересовал только секс.