Сладкое поражение - Майя Родейл Страница 9

Шел дождь, когда Филипп сошел с корабля и впервые за четыре года ступил на английскую землю, но в этом не было ничего удивительного, в Англии всегда шел дождь. Он внимательно осмотрелся, пытаясь определить, кто из снующих вокруг людей мог быть соглядатаем Дерю. Ничего подозрительного Филипп не заметил, хотя понимал, что его, возможно, уже увидели.

Найдя постоялый двор, Филипп заказал обильный обед, потом купил приглянувшуюся ему лошадь и ночью, под продолжающимся проливным дождем, выехал в сторону Лондона. Но так до Лондона и не доехал…

Филипп погонял уставшую от долгого пути лошадь. Дождь не прекращался. Более того, временами он просто переходил в настоящий ливень — беспрестанный, безжалостный. И вот сквозь шум ливня позади, послышался стук копыт. Очевидно, люди Дерю догоняли его.

Уставшая лошадь Филиппа продолжала старательно вбивать копыта в размокшую землю, но воздух уже со свистом вырывался из легких скакуна. Ему не удастся оторваться. Он погибнет. Но он не хотел погибать, убегая от преследователей. Пусть это будет последняя схватка в его жизни, но он встретится со своими убийцами лицом к лицу.

Филипп остановил лошадь и развернулся навстречу преследователям. Он их не видел, но это не означало, что они не видят его. Предполагалось, что он спешится и попытается скрыться, но он ждал своих убийц в седле, с высоко поднятой головой.

Раздался выстрел. Лошадь заржала и поднялась на дыбы, сбросив потерявшего сознание Филиппа в глубокую придорожную канаву.

Филипп вздрогнул и проснулся. Стук лошадиных копыт в его сне был таким явственным… Но это был всего лишь сон. Он проснулся. Его сердце сильно стучало. Шум дождя был реальным, потому что за окном действительно шел дождь. Было так темно, что уже нельзя было понять, что это — поздний вечер или глубокая ночь.

Они оставили Филиппа, решив, что он мертв. Но что бы они сделали, обнаружив, что он выжил?

Дверь открылась, и сердце Филиппа панически дернулось. Но, слава Богу, это была Анджела — новый, иной и странный вид опасности. Она не представляла опасности для жизни, но она могла запросто уничтожить ту жизнь, которую он вел прежде.

— С вами все в порядке? — спросила она, и впервые в ее голосе прозвучала искренняя озабоченность.

— Все хорошо, а почему вы спрашиваете?

— Потому что вы серьезно ранены, и я несу ответственность за ваше здоровье.

— Раньше вы не спрашивали, — пояснил он, вдруг испытав легкую обиду.

— Странно, вы так бледны, словно увидели привидение. — Она подошла к кровати, как обычно, поставила поднос и потрогала его лоб рукой. Ее нежное прикосновение ласковой волной прокатилось по его телу. — Лихорадки у вас нет.

— Мне приснился кошмарный сон, — объяснил он. — Я вспомнил, что со мной случилось.

— Так расскажите мне об этом. Я хочу услышать вашу историю, — сказала Анджела, зажигая свечи.

Две восковые свечи ярко осветили их лица, сгустив до черноты полумрак в углах комнаты. Только шум дождя напоминал о том, что где-то там, за окном, есть целый мир, от которого здесь осталось лишь пятно света.

— Я повел себя либо смело, либо глупо. Как именно, еще не разобрался.

— У меня есть предположение на этот счет, но продолжайте, — произнесла она, садясь на табурет у его постели. Она могла ничего не говорить, он и так знал, что она думает.

— Меня преследовали двое. Остановив лошадь, я развернулся, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Я подождал несколько минут, позволив им хорошенько прицелиться. Если бы я вовремя свернул с дороги, то мог бы убежать.

Рассказывая свою историю, Филипп понял, насколько нелепо она звучит. Он не выглядел смелым — скорее, невероятно глупым и малодушным.

Но, черт побери, где он оказался в результате? В месте, где не только соотношение мужчин и женщин — один к пятидесяти, но и очень привлекательные сиделки. Возможно, ему просто повезло.

— Чего они хотели от вас? — спросила Анджела.

— Трудно сказать. Когда меня нашли, у меня были при себе деньги?

— Не думаю.

— В таком случае долг погашен. Они забрали мои деньги и пытались убить меня. Они думают, что им это удалось.

Он удовлетворенно вздохнул и с облегчением почувствовал, что сломанные ребра болят уже меньше.

— Так вы просто спасались от кредиторов? А я-то думала, что вы пострадали за более благородное дело, — сказала она с некоторым разочарованием.

— Например, бежал от разбойников с большой дороги? — саркастически спросил Филипп.

— Да, но я рада, что дело обстояло не так.

— Это почему же?

Как странно! Считается, что женщинам нравится слушать такого рода истории. Неудивительно, что он никогда не пытался их понять.

— Зная правду, легче управлять своими чувствами.

— А разве вам недостаточно того, что у меня совершенно определенная репутация и я достаточно капризный пациент? — отшутился он, предпочитая не спрашивать, почему у нее возникла необходимость «управлять своими чувствами».

— Вам действительно без труда удается вызывать к себе неприязненное отношение, — тихо пробормотала Анджела.

Ну что ж, девушка была права, он у любого человека мог вызвать раздражение и даже неприязнь.

— И, тем не менее, вы сидите и разговариваете со мной, хотя у вас наверняка много других дел, — произнес он с плохо скрытой ехидцей.

— Вы правы, мне следует идти.

Девушка встала, и Филипп сразу же пожалел о своих словах. Ведь для него любая компания была лучше одиночества. И, кроме того, в самой послушнице было нечто особенное. За все время она ни разу не пыталась польстить ему, как это делают другие женщины. А если не пытались льстить, то старались не смотреть в глаза, потому что, по слухам, Филипп Хантли мог погубить женщину одним взглядом. Анджела, в отличие от других, совершенно не боялась смотреть ему в глаза. И даже если она ухаживала за ним, руководствуясь лишь чувством долга и сострадания, так он должен отметить, что до того еще никто и никогда о нем так не заботился.

Поэтому, рискуя вызвать ее недовольство, он все-таки осмелился задать девушке вопрос, который мучил его весь день, хотя шанс получить ответ был ничтожно мал.

— Анджела, вы не скажете мне, что же такое вы совершили? В чем состоит ваш великий грех?

Она стояла у двери, спиной к нему, уже собираясь выйти из комнаты. Рука, готовая взяться за тяжелую кованую ручку двери, замерла. Несколько секунд прошло в тяжелом молчании. Филипп, напряженно ожидавший ответа, невольно залюбовался ее фигурой, которую со спины не уродовал грубый фартук. Наконец она повернулась.

— В моей жизни был мужчина, подобный вам, — холодно ответила она, глядя ему в глаза.

— Подобный мне?

— Да, красивый, легкомысленный и не испытывающий угрызений совести. Он погубил меня, а я опозорила свою семью.