Неугомонная блондинка - Сандра Мэй Страница 9

Рик судорожно сглотнул и воровато огляделся по сторонам. Ни фига себе! Вот, значит, какие книжки мы пишем? Страшила Джонс явно выросла. Интересно, а она их пишет, основываясь на своем личном опыте, или как?

«…Кэролайн выгнулась дугой, изнемогая от сладкой муки, когда пальцы Дарби принялись ласкать ее пылающую плоть…»

Рик, задыхаясь, рванул ворот рубашки…

«…Когда он вошел в нее, девушка вскрикнула, но тут же с удвоенной страстью впилась в насмешливые губы, уже не таясь и не скрывая охватившего ее желания…»

Рик дышал, словно загнанный конь, со всей силы опираясь на несчастный стол обеими руками…

«Потолок спальни замка Даймонд-касл отразил счастливый стон, и два обессиленных нагих тела вытянулись на смятых простынях…»

Рик рухнул на стул, дрожащими пальцами закрыл файл…

Некоторое время он был вынужден просто посидеть и подышать, а потом оглянулся на спящую Келли со смешанным чувством уважения и ужаса.

Это ж надо, какая выдержка! Ведь она писала эту… порнографию – и одновременно разговаривала с ним, спрашивала насчет расследования, вела себя абсолютно спокойно! Герои ее очередного опуса стремительно неслись на пик ошеломляющего взаимного оргазма – а Келли Джонс и глазом не моргнула. Самое время Рику Моретти опасаться за свою невинность – рядом с этим монстром эротической прозы.

А вообще-то смешно. Неужели кто-то всю эту ахинею читает? Читают, разумеется, не зря же опусы Келли Джонс значатся в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс».

Осторожно раздевшись, Рик отправился в душ и некоторое время провел под холодной водой. Литература влияет на всех по-разному, знаете ли…

Он едва успел закрыть глаза, как Келли Джонс, умытая и свежая, как роза, уже трясла его за плечо.

– Подъем! Без четверти десять, нам пора бежать.

– А… меня… Уже утро?

– Естественно. Оно было, и когда мы ложились. Вставай, Моретти, а то я уйду без тебя.

– А завтрак?

– Поешь на фуршете. Вперед! И не забудь галстук.

– Ну уж нет! Хватит с меня костюма.

Он уложился в пять минут, и без пяти минут десять они с Келли галопом пронеслись мимо портье. В холле гостиницы в это утро было достаточно многолюдно, и совместный выход из лифта Келли Джонс и Рика Моретти не остался незамеченным…

У входа в музей старательно маршировала толпа из пяти человек. В руках они сжимали плакаты «Деверо, не позорься!», «Порнография не пройдет!» и «Позор Музею Извращенского Искусства!». Изредка пикетчики останавливались и принимались скандировать написанное вслух. В принципе больше всего они напоминали пациентов дома скорби на прогулке, считать их серьезной угрозой было невозможно.

Рик окинул взглядом площадь перед музеем. Полицейские силы Луисвилля насчитывали десять патрульных машин, и восемь из них сейчас были в наличии. Кроме того, на ступенях дежурил офицер в парадной форме и темных очках. Рика он смерил профессионально бдительным взглядом – и переключился на Келли. При виде девушки лицо офицера осветилось улыбкой.

– Доброго утречка, мисс Джонс. Вы прям фея. Отлично выглядите.

– Спасибо, Чарльз. Надеюсь, утро и впрямь доброе. Все было тихо?

– Если не считать наших психов – полный порядок. Тетушки ваши уже прибыли. А это с вами…

– Рик Моретти. Мой телохранитель на время торжества.

Офицер подобрался и козырнул:

– Рад видеть вас, мистер Моретти. Не признал сразу, простите. Вы теперь редкий гость в Луисвилле. Ваша семья тоже будет на открытии?

Рик на секундочку представил бабушку Лидию и тетю Гризельду, склоняющихся над мраморным фаллосом, и хихикнул.

– Вряд ли. Они не слишком любят современное искусство.

– Жаль. Миссис Бопертюи стоило бы посетить выставку имени ее покойного супруга.

С этими словами полицейский поднял голову и посмотрел на фасад музея. Рик проследил его взгляд – и снова хихикнул.

«Коллекция Бопертюи – Луисвиллю. Шедевры эротического искусства со всего мира».

Это тянуло на вполне приличный скандал. Интересно, бабушка уже в курсе?

Устремляясь вслед за Келли в прохладный полумрак музея, Рик в очередной раз задумался о своей семье…

Нельзя сказать, чтобы он не любил бабушку Лидию. Скорее опасался. Вечно в черном, вечно недовольная, вечно следящая за тем, чтобы он не нарушал нормы поведения… Бабушка всю жизнь берегла и поддерживала свою репутацию – а мир безжалостно испытывал ее на прочность. Кроме того, бабушка помнила, как разорился во время Великой депрессии ее отец, прадед Рика, и этот кошмар не покидал ее ни на минуту.

Всю свою жизнь именно Лидия вела семейный бизнес. Выйдя замуж за Роже Бопертюи, она могла бы вздохнуть посвободнее, но оказалось, что Роже совершенно, то есть абсолютно не интересуют котировки акций. Он был богат и так, ему хватало на беспечную жизнь и на любимое занятие – коллекционирование антиквариата, а биржевые баталии для Роже были пустым звуком. Лидия вновь была вынуждена взять бразды правления в свои руки.

Рождение детей тоже не принесло облегчения. От девочек вряд ли приходилось ждать серьезной помощи в семейном бизнесе. Лидия сдала дочерей штату нянек во главе с собственным мужем и снова ринулась в бизнес.

Гризельда замуж так и не вышла, Клер же совершила упомянутый мезальянс и укатила со своим футболистом в Италию, а вслед за ними смылся и неугомонный Роже. Появление на свет первого внука, Рика, вселило в Лидию некоторые надежды, но уже очень скоро грянул Большой Скандал, и дедушка Роже ушел от бабушки Лидии к Эжени Деверо. Лидия едва не пала духом – но она была из Машмортонов и потому смогла пережить потрясение. Возненавидев «куртизанку Деверо», Лидия Бопертюи навсегда забыла дорогу в тот дом и с удвоенной энергией отдалась бизнесу.

Немудрено, что в таких условиях дочь Клер и зять Франко откровенно боялись суровой матушки и не особенно стремились навещать родной дом, а Рик… Рик ее скорее жалел.

В детстве – подсознательно, потому что у нее очень скучная жизнь, в которой нет места празднику. В сознательном же возрасте он понял, что Лидия сама себе устроила ад при жизни, попавшись в ловушку собственного снобизма.

Ей бы плюнуть на разгульного деда, дать ему развод, попытаться устроить жизнь заново… Ведь она была не намного старше Эжени и Элоди Деверо, да и красотой им не уступала. Но Лидия Бопертюи твердо знала: разводятся только распущенные люди. Она надела траур по своей искалеченной жизни и в пятьдесят лет превратилась в настоящую старуху. Величавую, красивую, но – старуху.

Рик не любил жить в ее доме, предпочитал гостить у Деверо. Лидия из-за этого несколько лет не разговаривала с собственной дочерью. Примирила их смерть Роже, и в последнее время они хотя бы регулярно перезванивались. На праздники Клер и Франко приезжали в гости.