Хочу замуж! - Сандра Мэй Страница 9

— Ну и что это значит? Лучший хирург Остина оказывается сексуальным маньяком?

— Просто долг платежом красен. Каково это — быть беспомощной в идиотском положении?

— Ну почему же в идиотском? Может, мне оно нравится?

— А так?

И он поцеловал ее в губы. Эффект действительно вышел странный — потому что Лори Флоу очень хотелось обнять негодяя Роджерса и прижаться к нему всем телом, однако связанные над головой руки не позволяли этого сделать. Вероятно, именно поэтому она ответила на поцелуй яростно и страстно, словно все эти годы только и ждала подобной возможности…

Рой отстранился от нее, тяжело дыша, и Лори задала единственный вопрос, на который оказалась способна:

— А почему ты мокрый-то?

— Ой господи! С ума сойдешь с этими техасскими девчонками… Я из душа, бестолочь. Я принимал душ после операции, я всегда так делаю. Кстати, у вас только холодная вода всегда или в связи с моим прибытием?

— По ночам — всегда. Мы же не каждую ночь оперируем. Отпусти меня.

— Не отпущу. Можешь отправляться домой на каталке и с капельницей в объятиях.

— Ты мстительный, это нехорошо.

— А шантажировать меня хорошо? Вот тебе ответ: ты немедленно пообещаешь мне, что отпустишь меня из Литл-Соноры, как только придет ответ на мой запрос из Канады. Заметь, я вынужден полагаться исключительно на твое честное слово — свидетелей нет!

— А если не пообещаю?

— Тогда я тебе сейчас привяжу и ноги тоже, после чего буду целовать до самого утра. И давать волю рукам, учти!

Лори посмотрела в карие глаза заезжей знаменитости, усмехнулась и промурлыкала:

— Ковбой, а что, если меня это вполне устраивает, а?

Некоторое время после этого в операционной царила практически полная тишина, а потом Рой, тяжело дыша, отскочил от стола, пригладил всклокоченные волосы и мрачно уставился на румяную и улыбающуюся Лори.

— Ведьма ирландская! Совести совершенно нет. Бесстыдница, ты же даже костюмчик после стриптиза не сменила! Разве это юбка? Это пояс от юбки…

— Рой?

— Что тебе?

— Что это с тобой?

— Не знаю. Отстань. И вообще, чего ты здесь разлеглась?

— Ты меня привязал.

— Я тебя привязал, ПОТОМУ что ты разлеглась.

— Я устала. Весь день на ногах. Развяжи.

— Пообещай.

— Ни за что. Я и так согласилась на компромисс.

— Лори Флоу, я клянусь, ты об этом пожалеешь. Я отравлю тебе эти полгода! Ты не представляешь, как я умею капризничать.

— Знаешь, чего я совсем не понимаю?

— Чего?

— Почему ты так яростно сопротивляешься предложениям и просьбам здесь остаться. Ну, возможно, я могла бы понять: здесь мало возможностей, далеко от цивилизации… но ведь, насколько мне известно, ты фанат своей профессии? То есть теоретически тебе должно быть все равно, где лечить…

— Я не могу остаться в Литл-Соноре! Не могу, ясно тебе?

— Нет.

— Тугодумка! О господи, какая же дурацкая ситуация…

— Рой, развяжи меня, я писать хочу.

— Избавь меня от подробностей!

Рой Роджерс сердито содрал с ее запястий пластырь и на всякий случай отскочил подальше. Лори Флоу грациозно спрыгнула со стола и потянулась, благодаря чему и без того короткая юбка поднялась до совсем уж невозможных высот, а под золотистым топом обнаружился куда более золотистый живот с бриллиантовой капелькой пирсинга возле пупка. Рой нервно сглотнул.

— Доктор Флоу, у меня родилось странное подозрение, что вы меня соблазняете.

— Доктор Роджерс, ваши подозрения не беспочвенны. Сама не знаю, что со мной. Видимо, правы древние.

— В каком смысле?

— В смысле, любовь зла, полюбишь и козла.

— Ах ты…

— Пошли домой, а? Мне на прием через… уже через три часа.

— Проклятье! Ну и мальчишник вышел. Надеюсь, папе тоже влетело по пятое число.

— Не надейся. Твоя мать умная женщина. Даже непонятно, как это у таких умных родителей…

— Лори Флоу! На сегодня с меня хватит! Ты мне надоела, ясно? Увидимся на работе.

— Не забудь — в двенадцать в моем кабинете.

— Тебя проводить?

— Еще чего! Да, учти, завтра у нас приходят учредители, так что ты не очень распространяйся о наших с тобой разногласиях.

— А кто у нас учредители? Шериф Кингсли, надо полагать?

— Ну не только он. Мэр Лапейн, его супруга — она, кстати, одна из самых активных членов попечительского совета. Возможно, ты ее помнишь — Эбигейл Бриджуотер. Она…

— Нет!!!

— Что с тобой, Роджерс? Я начинаю волноваться — не заполучила ли я к себе в больницу чокнутого хирурга?

— Эбигейл Бриджуотер?! Мне надо уехать…

— Не валяй дурака. У вас с ней что-то было, да?

— Нет!!!

— Ну и хорошо. Потому что мэр Лапейн старше Эбигейл ровно в два раза и ревнует ее к каждому пню с сучком.

— Только этого мне не хватало. Эбигейл Бриджуотер… Знаешь, Лори, а ты ведь тоже влипла.

— Почему же?

— Потому что Эбигейл, насколько я помню, хлебом не корми — дай устроить чью-нибудь судьбу. Поскольку свою она уже устроила, остаешься ты… и я.

Лори пожала плечами:

— Можешь сказать, что ты счастливо женат и у тебя пятеро детей. Первое обезопасит тебя от Эбигейл, второе объяснит, почему ты согласился поработать полгода в нашей глухомани.

— Ты циник, Флоу.

— Я философски отношусь ко всем явлениям природы, в том числе и к мужчинам. Кстати, что насчет квартиры? Ты действительно хочешь переехать?

— От этих предателей — да! Но к тебе — ни за что!

— Роджерс, тебе очень трудно жить на свете. Все-то тебя обижают, никто-то тебя не понимает.

Он вдруг посмотрел на нее так растерянно, что Лори запнулась. Рой в этот момент выглядел абсолютным мальчишкой. Даже голос его вмиг утратил всю задиристость.

— Ты… правда так думаешь, Лори?

— В смысле?

— Ну… что я капризничаю, да?

— Вообще-то… это немножечко так выглядит. Я не думаю, что это твоя истинная суть, но внешне…

— Знаешь, я сам стал замечать это за собой, но… Ладно, это мои проблемы. Разумеется, никуда я не уеду. Дома полно места, тем более что Бранд улетает через пару дней, а Гай уже завтра, то есть сегодня уезжает на дальние пастбища. Вернутся только на юбилей.

Они вместе вышли из больницы и остановились на холме. На востоке уже разгоралось зарево, но небо над ними все еще оставалось темно-лиловым, усыпанным звездами. Цикады укладывались спать, на смену им в кустах вовсю голосили какие-то особо ранние пташки. Резеду и маттиолу заглушал душистый табак. Рой неожиданно для самого себя улыбнулся.