Елизавета. Завидная невеста - Наталья Павлищева Страница 9

Так и случилось, тяжело перенесшая зиму Елизавета с весной быстро пришла в себя. Она долго была еще слаба, чтобы ездить на охоту, но на прогулки уже отправлялась, хотя не скакала галопом и не проводила в седле по несколько часов.

Елизавета возвращалась с прогулки. Сады уже отцвели, пришло время летнего разнотравья, над каждым цветком трудились большие шмели, порхали изящные бабочки, ползали самые разные жучки… Всюду ликовала жизнь.

Принцесса заставила себя не думать ни о рождении сына, ни о своем нынешнем положении вообще. Кэт права, так гораздо легче. Она загнала боль глубоко-глубоко в сердце, туда, где ее не видел никто из окружающих. Даже Кэт уже перестала без конца заглядывать в лицо, поверив, что Елизавета пришла в себя. Ее фигура уже вернулась в нормальное состояние, став снова тонкой и изящной, хотя никто этого не заметил. Платья перешивать не пришлось, чему была рада Парри.

Сегодняшняя прогулка оказалась весьма приятной, отличная погода, легкий ветерок, прекрасная природа… Было чему радоваться. Елизавета чувствовала, что возрождается к жизни по-настоящему. Но, подъехав к дому, сразу поняла, что что-то произошло, в нем царило непривычное оживление, и это оживление не было радостным.

Что случилось?

Оказалось, что из Челси принесли нерадостные вести – королева Екатерина не перенесла роды, промучившись трое суток, она родила вместо здорового сына слабенькую дочь, которая не прожила и следующих суток. За дочерью последовала мать.

Как ни приглядывалась Кэт, она не сумела заметить у Елизаветы ни злорадства, ни даже тайной гордости. Принцесса уже достаточно научилась владеть собой, не выдала ни одной из мелькнувших мыслей. Хотя те были не совсем такими, каких ждала верная помощница. Елизавета не злорадствовала ни по поводу рождения дочери, а не сына, ни по поводу смерти самой ее обидчицы. Напротив, принцесса искренне пожалела неудачницу мачеху. И она даже не вспомнила о том, что барон Сеймур теперь оставался вдовцом, а значит, снова мог на ком-то жениться.

Зато ей пришло в голову попросить у короля, нет, не Сеймура, а у Эдуарда, разрешения вернуться. Пусть не ко двору, но хотя бы в свое поместье, в свой любимый Хэтфилд.

Король разрешил, и Елизавета немедленно покинула гостеприимный Чешант, поспешив туда, где была сама себе хозяйкой. Королева Екатерина, выславшая ее к семейству Денни в Чешант, умерла, и над Елизаветой больше не довлел страх снова оказаться в опале. Она извлекла прекрасный урок из своей ошибки, едва не стоившей жизни, и теперь твердо знала, что второй такой не допустит никогда в жизни! И вообще, будет предусмотрительна во всем, в каждом шаге, в каждом слове!

Мысль о том, что сам Сеймур снова может вытащить ее давний позор на свет, даже не приходила Елизавете в голову, казалось, барон должен бы молчать тверже ее самой, ведь ее беременность грозила гибелью не только ей.

Жизнь твердо вошла в нормальное русло, и ничто не предвещало новых бед. Но, как обычно, именно в самые беспечные минуты жизни человеку наносится самый болезненный удар.

– Леди Елизавета, властью, возложенной на меня нашим королем Эдуардом и советом, вы арестованы по обвинению в государственной измене.

Все просто и буднично, словно каждый день приходится арестовывать принцесс, обвиняемых в государственной измене и препровождать их в Тауэр, откуда те вряд ли возвращаются. Но Елизавету поразил не спокойный тон человека, а то, кто именно это произносил. Перед ней стоял тот самый Денни, хозяин Чешанта, который совсем недавно казался самым милым и гостеприимным во всей Англии.

– Что?! Я совершила государственную измену?! Что за бред вы несете?!

– Сейчас вы скажете, что ни в чем не виноваты…

– Конечно, скажу.

Было видно, как ему хочется не просто облить Елизавету грязью, а уничтожить! Будь это возможно, Энтони Денни, пожалуй, собственноручно закопал бы ее где-нибудь в помойной куче живьем. Его губы презрительно скривились:

– Вы подло обманули нас с миссис Денни! Мы приняли вас, как дорогую гостью, не подозревая, что вы…

– Что я? – внутри у Елизаветы все оборвалось. Неужели Денни стало известно, почему ее отправили в Чешант?! Тогда он имел все основания не просто обижаться, а ненавидеть принцессу.

Но тот не стал отвечать, лишь махнул рукой: «Ваши горничные уже арестованы и дают показания», – и вышел вон.

Елизавета без сил рухнула в кресло, по спине от ужаса тек липкий холодный пот. Но кто выдал?! Как они с Кэтрин могли надеяться, что все останется тайной?! Всегда найдется хотя бы одна служанка, которая из любви к деньгам или просто из-за болтливости скажет пару слов другой служанке…

Принцесса пыталась собраться с мыслями и не могла этого сделать. В висках билось одно: «Что делать?!» Кэт Эшли, как и ей самой за то, что произошло, грозила казнь. Получалось, что своей неосмотрительностью, своей роковой и мимолетной уступкой Сеймуру она привела на эшафот не одну себя, но и всех, кто был рядом?! Умирать не хотелось совсем, но выхода не виделось.

Елизавета ожидала, что ее немедля отвезут в Тауэр или вообще отрубят голову прямо в Хэтфилде, но ничего не происходило. Возможно, те, кто намеревался мучить ее, нарочно тянули время, прекрасно понимая, что само по себе ожидание ужасно. Но на сей раз они ошиблись. Просидев несколько часов в полутьме, Елизавета вдруг осознала, что должна бороться до конца!

Нет, Кэт не такая дура, чтобы выдать свою госпожу с головой. Ей самой это грозило плахой. А больше никто не видел, как она рожала. Нет ребенка, нет и обвинений!

Утром ее, даже не дав позавтракать, пригласили на первый допрос. Елизавета постаралась держаться стойко:

– Прежде всего я желаю знать, в чем меня обвиняют! Нелепое заявление Денни о моей государственной измене оскорбительно. Итак?! – она постаралась смотреть на сидевшего перед ней человека, сменившего Денни, как можно тверже. Но это его не проняло, не слишком приятно усмехнувшись, тот поднялся и сделал несколько шагов по комнате.

– Миледи… – голос звучал почти вкрадчиво, – вас действительно обвиняют в государственной измене, в намерении без согласия на то Тайного Совета и короля выйти замуж за лорда Сеймура и рождении от него ребенка!

При этих словах человек резко повернулся так, чтобы его лицо оказалось почти у лица самой Елизаветы, от его взгляда не укрылось бы ни малейшее изменение выражения ее глаз. Но не зря Кэт столько раз твердила, что она должна забыть все, что произошло в таверне и до того, Елизавета действительно смогла это сделать, у нее просто не было другого выхода. Жесткие серые глаза допрашивающего встретились с яростными голубыми.

– Где мои люди?!

Похоже, человек опешил.

– В Тауэре. Их допрашивают.

– Это они вам сказали о моем преступлении?

Пока она еще могла играть, но прекрасно понимала, что надолго сил не хватит. Зато у мучителей в запасе очень много времени.