Влюбиться в дьявола - Элизабет Хойт Страница 9

— Не будет ли еще каких-нибудь указаний, мэм?

О Боже, даже слуги все замечают! Лотти присела, стараясь выглядеть спокойно и невозмутимо:

— Нет, мне больше ничего не надо.

— Хорошо, мэм. — Энни сделала короткий реверанс. — Повар спрашивает, сколько человек будет присутствовать сегодня за ужином.

— Только один, — угрюмо буркнула Лотти и с досадой отвернулась.

Энни на цыпочках покинула комнату.

Завернувшись в плед, она сидела на кушетке, погрузившись в мрачные размышления, но тут с силой распахнулась дверь, и на пороге возник Нейт.

Он бодро вошел внутрь и остановился посреди зала.

— Прошу простить меня. Я невольно нарушил ваше одиночество. Я не знал, что вы здесь.

Услышав голос Нейта, Пэн выскочил из-под кресла и принялся вертеться вокруг него, всем своим видом показывая, что ему хочется, чтобы его приласкали. Пэн полюбил Нейта с первого взгляда, да и хозяин с большой нежностью относился к белому шпицу.

Лотти привычно сморщила свой очаровательный носик, а затем, стараясь скрыть радость, заметила:

— А я и не знала, что вы сегодня будете обедать дома. Я только что отдала распоряжение приготовить ужин для одного человека, но сейчас все исправлю.

— О, не стоит волноваться! — Нейт погладил крутящегося под ногами Пэна, выпрямился, широко улыбнулся. Раньше от его улыбки у нее таяло сердце, а теперь?! — Сегодня я обедаю с Коллинзами и Рупертом. А домой я зашел, чтобы захватить памфлет, который я посвятил вигам. Руперту хочется как можно скорее прочитать его. Так где же он? Ага, вон, вижу.

Пройдя через гостиную, Нейт подошел к угловому столику, на котором валялась куча разных бумаг. Порывшись, он с довольным видом ловко вынул из стопки памфлет. Просматривая листки бумаги на ходу, он вернулся к дверям. В его глазах мелькнула запоздалая мысль, он поднял глаза и рассеянно взглянул на жену:

— Все в порядке, не так ли? Вы ведь не против того, чтобы я поужинал с Коллинзами и Рупертом? Я даже почему-то считал, что сегодняшний вечер у вас занят.

Лотти с удивлением приподняла брови:

— О, не обращайте на меня внимания! Я.Г.

Но он, уже не слыша ее, быстро вышел из гостиной, уткнувшись в какой-то отрывок текста из памфлета.

— Хорошо, хорошо. Я так и знал, что вы меня поймете.

Едва за ним закрылась дверь, как Лотти громко застонала и в сердцах швырнула подушечку ему вслед. Пэн от неожиданности подпрыгнул и тявкнул.

— Мы женаты уже два года, а я по-прежнему интересую его гораздо меньше каких-то знакомых, из которых от старости уже, наверное, песок сыпется.

В этот момент Пэн запрыгнул к ней на кушетку, что было ему строго-настрого запрещено, и ласково лизнул ее в нос. От отчаяния Лотти расплакалась.

Двадцать четыре года — и ни одного предложения руки и сердца. Эта мысль, как надоедливый мотив, все время вертелась у нее в голове. Она никогда не придавала особого значения своему незамужнему статусу, однако столь откровенное открытие огорчило ее. Она как-то не очень задумывалась о том, что ее время уходит. Она не старалась, как можно чаще выезжать в свет, чтобы найти себе жениха и начать жизнь замужней леди. Как-то до сих пор это ее не очень волновало. А может быть, дело было в том, что пока на ее пути не встретился тот самый джентльмен, который заставил бы ее забыть о своем одиночестве.

Кроме того, жизнь Беатрисы никак нельзя было назвать «праздной». После того как лет десять назад дядюшка Реджи овдовел, на ее плечи легли заботы, по ведению всего хозяйства графского дома, а когда она повзрослела, то стала полноправной хозяйкой в Бланшар-Хаусе. Она отвечала за устройство и проведение чайных приемов, званых обедов и вечеров в загородном доме, а также за ежегодный бал, на проведение которого требовалось тоже немало сил и хлопот.

Справедливости ради надо отметить, что все-таки кое-кто из мужчин искал ее расположения. Казалось, мистер Мэтью Хорн проявлял к ней интерес, однако он застрелился, бедняга. Однажды она была очень близка к тому, чтобы ей сделали предложение. Это был мистер Фредди Финч, второй сын графа, энергичный, забавный, да и целовался вполне прилично.

Пару лет назад он часто сопровождал ее во время сезона в Лондоне. Фредди был симпатичным мужчиной, но все-таки их отношения нельзя было назвать любовными. Иногда они выезжали на совместные прогулки в карете, которые тоже доставляли ей удовольствие, но если его вдруг отвлекали какие-нибудь дела, то Беатриса не слишком горевала по этому поводу. Ее спокойствие и душевную безмятежность не омрачало его отсутствие. Впрочем, то же самое можно было сказать и о Фредди, который также не слишком переживал по поводу их расставаний. Брак, заключенный на основе таких отношений, как-то не прельщал Беатрису. Если уж выходить замуж, то, по ее твердому убеждению, только по любви, настоящей, страстной, взаимной. За такого человека, который не мог бы жить без нее, который не оставлял бы ее ни на минуту.

Вероятно, поэтому она постепенно стала удаляться от Фредди — незаметно, но решительно. Они виделись все реже и реже, пока их свидания совсем не прекратились. Она правильно оценила чувства Фредди, его степень привязанности к ней. Он нисколько не тяготился прекращением их свиданий и не искал повода для их возобновления. Через год он женился на Джиневре Крествуд, ничем не примечательной девушке, которая с увлечением отдалась устройству чайных вечеров, считая их крайне важным светским мероприятием.

Ревновала ли она? Беатриса выглянула из окна кареты, чтобы немного остудить свои чувства и попробовать разобраться в них, ибо она презирала самообман. Она отрицательно помотала головой. Нет, она честно призналась самой себе, что нисколько не завидовала новой миссис Финч, несмотря на то, что недавно родившиеся у них малыши были очаровательными. Впрочем, чудесные дети росли и причиняли миссис Финч немало забот и хлопот, Фредди был явно доволен своим положением, но Беатрису он никогда не любил. Возможно, он воспылал страстной любовью к Джиневре, однако на этот счет у Беатрисы были некоторые сомнения.

Настоящая любовь — вот что имело значение для Беатрисы. Ни одного из тех джентльменов, с которыми она танцевала, ездила на званые обеды или гуляла, не интересовали ее чувства и переживания. Они делали ей комплименты, мило улыбались ей во время танцев, замечали изысканность ее нарядов, но никогда не пытались заглянуть в ее внутренний мир, да, по совести говоря, он их просто нисколько не интересовал. Да, брак без любви был приемлемым для такой женщины, как Джиневра Крествуд, но Беатрисе этого было явно недостаточно.

Ей вспомнилось, как однажды, примерно год назад, вернувшись с очередного бала, она прошла в голубую гостиную и взглянула на портрет лорда Хоупа. В тот момент он показался ей живым, «сгоравшим от любви». Соседние портреты, висевшие в тени, смотрелись как совсем статичные в отличие от портрета графа, излучающего потоки энергии. Хоуп на портрете в тот момент выглядел более живым и полнокровным, чем те флегматичные джентльмены из плоти и крови, с которыми она разговаривала всего час назад.