Дикая роза - Анита Миллз Страница 9

Но, несмотря на отталкивающую внешность, Молодой Бык отличался от Ветвистого Дуба настолько, насколько индеец может отличаться от другого индейца. Он никогда не брал с собой пленников, и ему, в отличие от многих других, не доставляло удовольствия подвергать людей пыткам. Для него борьба с белыми людьми означала просто войну, и ничего больше, а из-за пленников, как он считал, только возникают проблемы, хотя с врагами, по его мнению, нужно расправляться по возможности быстро и эффективно. По меркам его соплеменников, он был воплощением гуманности.

И поэтому, вместо того чтобы оставить Энни там, где нашел ее, он сжалился над нею и сказал, что она может следовать за ним и доедать все, что остается после его семьи. Он даже выделил ей из своего стада малорослую, костлявую лошаденку, которую тут же привязал к дереву возле нее. Окончательно расставшись с надеждой выбраться к белым, она вскарабкалась на лошадку и покорно потащилась за индейцами-пенетаками, так и не произнеся ни единого слова из страха, что Молодой Бык может усомниться в ее сумасшествии.

Но все это теперь позади, и лучше не думать о тех годах. Ее мысли обратились к человеку, лежащему с другой стороны повозки. Когда мистер Хейуорт и двое полицейских-индейцев внесли Хэпа Уокера в помещение агентства, его состояние настолько ухудшилось, что у него начались галлюцинации. Даже теперь, после нескольких попыток санитара привести его в чувство с помощью нашатырного спирта, он никак не приходил в сознание. Время от времени он силился приподняться, хрипло выкрикивал команды воображаемым подчиненным, затем, бормоча что-то невнятное, откидывался назад. У него сильный жар, объяснил капрал Нэш, потому он и ведет себя так беспокойно.

Она все еще не могла вспомнить, когда раньше видела Уокера или слышала о нем. Отсылая одного из работающих в агентстве индейцев за помощью в форт, мистер Хейуорт несколько раз повторил:

– Скажи им, речь идет о Хэпе Уокере. Ты слышишь? О Хэпе Уокере. И скажи, что он болен, сильно болен. Пусть пришлют помощь, и немедленно. Запомнил? Обязательно надо сказать, что это Хэп Уокер, а то они не захотят выбираться в такую метель.

Повозка замедлила ход, а потом и совсем остановилась. Нэш выпустил из рук носилки и объявил:

– Ну вот и прибыли.

Затем повернулся к Уокеру и, стараясь вывести его из забытья, начал трясти за плечо:

– Капитан Уокер!

Странно – хотя он не носит формы, все называют его «капитаном».

– Капитан Уокер, – повторил громко Нэш, – мы приехали. Похоже, вам устроили торжественную встречу, капитан Уокер. Здесь даже старина Черный Джек, а это, можно сказать, кое-что значит. Да, сэр, к вам здесь относятся неплохо, это уж точно.

– Риос, скажи Клею…

– Ну, ну, спокойнее, капитан Уокер. Вы обязательно поправитесь. У нас тут есть доктор Спренгер, он обязательно поставит вас на ноги. Порой он бывает малость чудаковат, зато починит вас – будете как новенький.

Затем, повернувшись к Энни, он сообщил:

– Сейчас вас занесут в помещение, мэм.

Она с трудом приподнялась и села. Чувствовала она себя слабой, ужасно слабой, и от слишком порывистого движения у нее закружилась голова.

– Нет, со мной все в порядке, – проговорила она, когда Нэш протянул руку, чтобы поддержать ее. – Скажите им, пусть лучше позаботятся о капитане Уокере. А я прекрасно дойду сама.

– Но, мэм, в вашем состоянии…

Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы ее жалели, а этого, кажется, она избежать не сможет. Точно так же, как и осуждения, которое тоже не заставит себя ждать.

– Нет, – решительно заявила она, – я не хочу, чтобы меня несли, как калеку.

Несмотря на холодный, пронизывающий ветер, гнавший через плац тучи снега, прибытия кареты «Скорой помощи» ждали около двадцати человек, в том числе и комендант форта. Кора Спренгер стояла у окна своей теплой уютной комнаты и наблюдала за происходящим на плацу, моля бога, чтобы он дал ей сил радушно принять гостью.

«Господи, – написала она в своем дневнике перед тем, как эту женщину привезли из агентства, – я уже имела несчастье видеть подобное жалкое существо и теперь даже не знаю, как смогу выдержать встречу с другим. Позор, унижение и издевательства, связанные с пребыванием женщины в неволе, оставляют такие ужасные шрамы в ее сознании и на ее теле, что я предпочла бы пустить себе пулю в лоб, нежели оказаться в плену у тех, кто способен на такие проявления первобытной жестокости».

Она увидела, как капрал Нэш отбросил в сторону край брезента и в карету «Скорой помощи» взобрались двое солдат. Когда она разглядела, что на носилках, которые они спустили с повозки, лежит мужчина, у нее даже перехватило дыхание от вспыхнувшей надежды – а что, если Хейуорт в конце концов решил не присылать бывшую невольницу, и необходимую помощь ей оказывают квакеры?! Но когда один из солдат спрыгнул на землю, а другой возвратился в повозку, она поняла, что ей все же предстоит принимать несчастное, жалкое существо. Чувствуя, как на глаза навертываются слезы, она отвернулась от окна, испугавшись, что не выдержит предстоящего зрелища.

После полумрака, царившего в карете, снег ослепил Энни. Поплотнее завернувшись в свои одеяла, она ухватилась за протянутую ей руку и поставила ногу на обледенелую ступеньку, но тут же потеряла равновесие. Один из офицеров бросился ей на помощь и, подхватив на руки, понес мимо шеренги сочувственно смотревших на нее солдат к квартире врача.

– Со мной все в порядке, уверяю вас, – настаивала Энни. – Я и сама могу идти.

– Здесь скользко, мэм. Не стоит рисковать, а то можно упасть.

Чувствуя себя крайне неловко, она повернула лицо к синей шинели из грубого сукна и стала разглядывать золотистые кавалерийские пуговицы. Да-а, не успела она пройти через одно испытание, как начинается другое. Но она понимала, что придется смириться и что ей остается одно – высоко держать голову и ставить на место всех тех, кто попытается выпытывать у нее подробности о ее жизни в неволе. Никто не заставит ее пережить эти ужасные годы заново.

– Миссис Спренгер! – позвал офицер.

У Коры вновь перехватило дыхание. А за ее спиной, сгорая от любопытства, стояла Сарабет Хьюз.

– Что ж, она уже здесь, – пробормотала Кора и двинулась к двери.

Через распахнувшуюся входную дверь ворвался поток холодного воздуха, и в комнату вошел офицер, неся на руках Энни. Глядя на свою жену, Эллиот Хьюз сказал:

– Она легкая, как перышко, но Нэш говорит, что, если не считать голодного истощения, она в довольно приличной форме. Куда мне ее отнести?

– Лучше поставьте меня на пол, – поспешила вмешаться Энни. – Я уже чувствую себя нормально и вполне могу стоять на ногах. Просто я устала, вот и все. Но мне… – Она запнулась, чувствуя на себе их любопытные взгляды, затем продолжала: – Но мне нужны вода и мыло… а также что-нибудь чистое – что угодно, лишь бы я могла переодеться.