Клубок страстей - Дженни Адамс Страница 9

Однако не отпустил, а вместо этого взял за подбородок и… Их губы заново узнавали друг друга… Сердце Люка выскакивало из груди, а сам он мысленно удивлялся, зачем вообще это делает.

Люк вдруг обнаружил, что позволил Арабелле проникнуть в его душу, заставить желать себя. И это было не просто физическое влечение.

Люк резко отстранился. Такого не предполагалось. И вообще, почему он должен чувствовать что-то особенное, если знает ей цену?

Просто порыв. И все. А остальное он сам нафантазировал.

Ошеломленная Белла широко раскрытыми глазами смотрела на него. Губы у нее немного припухли. Через несколько долгих мгновений она проговорила, избегая его взгляда:

— Больше этого не надо делать.

— Не придавай особого значения какому-то поцелую. Что прошло, то прошло.

Да, пусть признается, что он ее расшевелил. Зачем? Хотел наказать за все прошлое и за то, что использовала тетю? Вполне вероятно.

Она ответила неприязненно:

— Ты был женат. Я, как только об этом узнала, положила немало сил на то, чтобы все забыть.

Люк мог бы ответить, что жил уже отдельно и как раз собирался ей все объяснить. Но… зачем давать ей в руки оружие, которое может обернуться против него?

Белла выпрямилась:

— Ты стремился все похоронить в прошлом? Считай, что похоронил, и больше никогда не смей меня целовать.

Она закутала плечи в пелерину, а концы зажала в кулаке на груди.

— У поцелуя своя цель. Повторения не предполагается, — бросил он, хотя ему смертельно хотелось еще раз притянуть ее к себе.

Но нет, впредь он будет контролировать свое поведение.

В конце улицы появилось такси. Оно остановилось, не доехав до них, и, когда пассажиры вышли, двинулось в их сторону.

Не успела она поднять руку, как Люк предупредил:

— Я позвоню завтра в шесть. Состоится круиз по Ярре. С ужином. — Он бросил взгляд на ее ноги. — Подбери обувь поудобнее.

— Хорошо, в шесть так в шесть. Но учти: отныне я все беру под свой собственный контроль.

Белла быстро села на заднее сиденье, назвала водителю адрес и ни разу не оглянулась, когда машина тронулась с места и исчезла в темноте.

Люк тоже отправился домой. А добравшись, нашел дочь спящей.

Хизер, няня малышки, спала в соседней комнате.

Грейс…

Спящая, она была так похожа на Доминика. Люк наклонился и осторожно поцеловал детский лоб. Разве он может уйти от нее? Эта боль останется с ним на всю жизнь.

Он вздохнул и пошел к себе. В понедельник Мария появится в магазине. Она уже вернулась и получила его сообщение, но, раз не откликнулась в течение недели, придется идти самому.

Да, нужно познакомиться с Марией, во всем разобраться, а Беллу держать подальше от себя.

* * *

Они смотрели на Мельбурн с палубы роскошного судна.

Среди избранных гостей сновали официанты с подносами, разнося мясо ягненка с оливками, шпажки со жгучими испанскими колбасками, и какой-то необыкновенный, таявший на языке омлет.

После одной рюмки фруктовой водки Белла перешла на минеральную воду. Люк пил густокрасное вино под цвет своей рубашки. Наступила полночь, город украсился мерцающими огнями. Но Белла старалась держаться с Лючино как можно более холодно и сухо, поскольку романтика в программе вечера не значилась. И ей приходилось постоянно об этом себе напоминать.

Когда круиз закончился, она облегченно вздохнула, остановила такси и постаралась не заметить, как ночной ветерок треплет его волосы и какое у него таинственное в полутьме лицо.

— Спокойной ночи. Увидимся на следующем мероприятии, — твердо сказала она, садясь в машину.

И я даже думать о тебе не буду. До той поры.

С обетом «не думать о Лючино» она более или менее справлялась до середины понедельника, когда чей-то голос вдруг нарушил царившую в магазине тишину.

— Я знаю, что ты меня не помнишь, тетя. Я тебя тоже, но мне хотелось бы познакомиться.

Белла вздернула голову, и иголка не под тем углом вошла в ткань. Люк!

Голос у него был неуверенный, но полный надежды. Как будто вся жизнь Люка зависела от того, примет его Мария или нет. Белла вдруг посочувствовала ему, возможно потому, что здесь дело касалось семьи, а семья для нее всегда очень много значила.

Ох, ведь она так еще ничего и не узнала о его дочери! Обещала же выяснить, как обстоят дела с ребенком. Но как это сделать?

Ответом на слова Люка, обращенные к Марии, была напряженная тишина. Белла немного наклонилась. Он стоял возле прилавка, в профиль к ней. Она не разглядывала его, просто… он был очень хорош в профиль.

Она взглянула на Марию и испугалась. У той было пепельно-серое лицо и затравленный взгляд. Губы Марии беззвучно шевелились.

— Мария? — Белла бросилась на помощь хозяйке.

При звуке ее голоса Люк обернулся. Он не успел стереть с лица растерянность, но быстро спохватился. У Беллы необъяснимо защемило сердце.

— Ох, Арабелла, я и забыла, что вы как раз работаете. — Мария всплеснула руками и растерянно замолчала.

Белла поспешила успокоить пожилую женщину:

— Я просто решила посмотреть, все ли здесь в порядке.

— Да. Пожалуй. Не знаю. Ох, я этого не ждала… — Мария замолчала и беспомощно взглянула на Беллу.

— Вас удивило появление Лючино?

Почему от его имени у нее прерывается дыхание? Что случилось со всеми ее твердыми намерениями? Она и круиз-то еле выдержала.

Ага. Если не считать, что ты только и грезила о том, как бы потанцевать на палубе в его объятьях.

Ах, просто Люк — прекрасный танцор.

А поцелуй? Разве ты не думала о том, как опять его поцелуешь?

Ох, замолчи!

Боковым зрением она уловила какое-то движение. Оказывается, рядом с ним стояла его дочка. Держась за руку отца, малышка круглыми глазами рассматривала выставленную коллекцию.

В сердце Беллы зародилась надежда. Он любит ребенка? Если так, то почему бросил?

Люк с вежливой, хотя и несколько напряженной улыбкой повернулся к Белле:

— Ты как раз вовремя. Познакомься с моей дочерью. Грейс, это Арабелла Гейбл.

Вот он, шанс встретиться с дочерью Люка. Белла сразу успокоилась. Она отлично со всем справится.

— Привет, Грейс. Очень приятно познакомиться.

Малышка долго рассматривала Беллу, потом кивнула и улыбнулась:

— Привет, мне тоже приятно познакомиться.

Акцент у Грейс был заметнее, чем у Люка, а из-за выпавшего зуба она слегка шепелявила. Разве не восхитительно?