Мечта моего сердца - Полин Эш Страница 9

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? — прошептала она.

— Прекрасно. А я ждал вас. Хотел спросить кое о чем, — проговорил он с нетерпением в голосе.

— О чем? Я могу чем-то помочь?

— Да. Помните, я рассказывал вам о малышке Кристин?

— Конечно помню. Но вам можно за нее не волноваться, она хорошо устроена.

— Да. Но скоро у нее день рождения, и как мне быть с подарком?

— Так, тут надо подумать, — весело ответила Лейла. — У вас уже есть что-то на примете?

— Не знаю. — На его лице снова появилось потерянное выражение, которого она давно у него не замечала. — Этим всегда занималась жена.

— Но, мистер Филби, все знают, что девять мужчин из десяти заходят в тупик, когда предстоит выбрать подарок женщине. Вы, наверное, из них. Не переживайте — на этот случай у вас есть под рукой человек, готовый сделать работу за вас, — я!

Он взглянул в ее оживленное лицо.

— Вот только я не представляю, что попросить вас купить для нее.

— Расскажите о ней поподробнее. Она любит читать или до сих пор предпочитает играть в куклы и другие игрушки? Вы даже не говорили, сколько ей лет.

— Семь. И я сам не знаю толком, что она любит.

Его слова озадачили Лейлу. Он посмотрел на нее.

— Понимаете, ведь она не наш ребенок. Жена очень хотела детей. Ей не нужны были горы…

Он сморщился и отвернулся. Его кровать стояла в ряду последней. Он уставился в стену, стиснул в кулаки задрожавшие руки.

— Я загляну попозже, хорошо? — пробормотала девушка. — Думаю, у меня появятся удачные мысли.

Он не оглянулся, ничем не дал понять, что слышит. Ее подозвала медсестра.

— Ну как, Ричи, сумела узнать, отчего он сегодня так взволнован? Если ты не смогла, то уж и не знаю, кто сможет.

— Это его маленькая племянница. Он хочет послать ей подарок, но не знает, что понравится девочке.

— Понятно! Надеюсь, ты ему что-нибудь подскажешь. Хотя ты ведь сейчас занимаешься мистером Таппенденом… Кстати, сейчас время пить чай.

Лейла и забыла про чай. Она спустилась вниз, не переставая думать о трагедии, постигшей Джефри Филби, и о его жене. Сумеет ли он простить себя за то, что навязывал жене свое хобби? Она читала где-то, что альпинисты влюблены в горы — а может, они, наоборот, ненавидят их так сильно, что стремятся покорить их во что бы то ни стало, даже ценой жизни? Разве такой человек имеет право впускать в свое сердце любовь к женщине, если им уже владеет всепоглощающая страсть? Джефри Филби хотел, чтобы жена разделила с ним эту страсть, и потерпел крах.

Когда, попив чаю, Лейла вернулась в палату, где лежал Марвуд Таппенден, она решила, что маленькой Кристин не следует пока знать о миссис Филби, которая, вероятно, была к ней добра. Лейла знала молодых женщин, которые страстно хотели детей, и их нежность изливалась на ребенка родных или друзей. Кристин будет страшно тосковать по молодой женщине, пытавшейся заменить ей мать.

Лейла бесшумно вошла в палату и увидела, что Керни Холдсток уже там. Дежурившая студентка-стажер встала и пододвинула к ней карту. Они молча заглянули в нее, затем студентка вышла, и Лейла заняла свое место.

Она сразу отметила, что Керни Холдсток смотрит на нее выжидающе. Интересно, о чем он собрался с ней говорить? Уж точно не о Джефри Филби. Она надеялась, что он не станет снова выражать свое недовольство, ведь он видел, как она несла книги для него. Это у библиотекарши есть повод сердиться, а не у главного хирурга.

Керни подошел к Лейле.

— Ну что же, няня, он не приходил в себя до того, как вы ушли на перерыв?

— Нет, сэр.

— Я подумал… не записать ли на диктофон то, что он станет говорить, но это, конечно, не практикуется.

— Разве это так важно?

— Сестра думает, что он волнуется из-за работы. У него остались невыполненными кое-какие дела, и если его беспокоит работа… — Он замолчал и сильно потер ладонью затылок.

— У вашей сестры сильный стресс… — отважилась заговорить Лейла, но не закончила, потому что Керни Холдсток резко обернулся к ней.

— Только никакой самодеятельности с этим больным! Здесь никаких проблем не будет. У Филби они есть, не спорю, у Марчмонта тоже, но не у моего зятя. Их брак абсолютно счастливый, они преданы друг другу безраздельно. Поэтому моя сестра едва держит себя в руках. И я уверен, что говорил он о работе.

— Хорошо, сэр, — покорно произнесла Лейла, готовясь выслушать все, что он скажет этим резким, неприятным тоном. Но он больше ничего не добавил, и, когда его вскоре позвали к телефону, Лейла подумала, что он яснее некуда высказал сейчас предельное неодобрение ее вмешательству в личные дела больных, и ей стоит переложить проблемы Джефри Филби на кого-то другого, лучше на руководство больницы, которое Керни Холдсток уже не сможет выбранить за помощь бедному мистеру Филби.

Вдруг она осознала, что больной смотрит прямо на нее! Лейла резко выпрямилась на стуле. Задумавшись, она не заметила, как он пришел в себя. Она виновато взглянула на часы и увидела с облегчением, что на самом деле прошли лишь какие-то секунды. Взгляд у больного теперь был полностью осмысленным.

Она наклонилась к нему, и он слабо сжал ей локоть и произнес тихо, но настойчиво:

— Надо забрать его, Ром.

Теперь Лейла нисколько не сомневалась, что Ром — это человек, но бесполезно было сейчас объяснять ему, что она не этот человек. И она просто спросила:

— Что забрать?

— Письмо! — Он словно слегка удивился, что приходится это объяснять.

Лейла понимала, что следует позвать сестру или кого-то из врачей, но всех волновало, что на уме у больного, и в этот момент ей показалось, что важнее остаться и выслушать остальное, чем бежать за сестрой, рискуя, что в ее отсутствие он снова потеряет сознание и оставит их в неведении насчет тревожащей его проблемы.

— Письмо?.. — мягко повторила она.

— Да. Которое я… нес на почту… когда…

Но тут силы его покинули, и он снова закрыл глаза. Лейла медленно опустилась на стул. Письмо? Ну разумеется, все только и говорили о письме, которое он хотел срочно отправить и на которое жена уговаривала его не тратить время. Это письмо он не хотел доверить никому другому, в особенности домработнице. А письмо было адресовано кому-то по имени Ром — и это, видимо, девушка. Девушка, за которую он принял Лейлу…

Больше Марвуд не разговаривал. Позднее он снова открыл глаза, но тогда в палате были медсестра и Керни Холдсток, и он не сказал ничего. Керни спросил Лейлу, есть ли ей что сообщить, но едва она начала рассказывать, что больной беспокоился из-за письма, которое собирался отправить, как главный хирург махнул рукой.