Тайный голос - Глория Беннетт Страница 9

В дверь негромко постучали.

— Войдите! — весело откликнулась Энн и обернулась.

Улисс Лэндис вошел и замер на пороге. На нем была светлая рубашка с неброским галстуком, бежевые брюки. В воздухе появился легкий запах свежести и мужского одеколона. Запах был с едва заметным привкусом корицы, острым, но не раздражающим.

— Присаживайтесь, сэр! Вы меня узнали? — Энн радушно улыбнулась и легко присела на стул, не дожидаясь, когда мужчина его отодвинет.

— Да, узнал. Признаться, мне теперь очень неловко. В оправдание могу только сказать, что меня сбил с толку ваш юный вид в спортивном костюме. Я решил, что это какая-нибудь студентка-референтка у знаменитой писательницы.

— Молодец, отлично вывернулись! Теперь вы полностью реабилитированы. Хотя вы и тогда вели себе вполне корректно. Если не считать интереса к моей личной жизни…

— А что, по-вашему, интересует людей больше всего? Если бы не интерес к личной жизни, не было бы прессы, телевидения и, извините, ваших романов. — Улисс сел напротив Энн и, развернув салфетку, положил ее себе на колени.

Энн с удовольствием отметила про себя эту светскую непринужденность. Она всегда была снобкой, и в последнее время ее раздражали гости, не притрагивающиеся к ножу, а салфетку откладывающие в сторону, не вынимая из колечка.

— Только не говорите, что вы читали мои романы. Это уже наглая лесть, к тому же совершенно неоправданная.

— Как сказал один видный идеолог, лесть должна быть чудовищной, только тогда ей поверят.

— Это сказал Геббельс, но только он имел в виду «ложь». А я не знала, что вы имеете такие пристрастия.

— Я переиначил этот парадоксальный афоризм, поэтому умышленно не назвал имя. На старой работе приходилось изучать чуждую мне идеологию, чтобы лучше понять противника. Кстати, лесть — это та же ложь. Что вы скажете на это с литературной точки зрения?

— Ну, иногда лесть — это ложь, иногда — всего лишь преувеличение, а иногда — просто похвала. Позвольте на правах хозяйки поухаживать за вами. Мясное ассорти? Свежий хлеб, масло, а это маргарин. Вот сыр, бисквиты. Вы пьете чай со сливками? И еще, в этом чайнике чай зеленый, а в этом — черный. Но если вы пьете чай без кофеина, я могу предложить фруктовые пакетики…

— Не стоит сразу обрушивать на меня так много информации. Простой черный чай без сахара, сливок и лимона, но покрепче. А остальное я осмыслю сам. Вы позволите?

— Замечательно! Минимум слов, максимум информации. Вот что значит военный человек. Извините, но я в курсе ваших семейных дел и причин ухода из армии. Мне очень жаль. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным для вас и полезным для меня.

— Спасибо. Рад служить.

— Завтра, если хотите, я могу поехать с вами в школу и помогу с устройством сына. Это очень важно — сразу начать учиться. У нас в районе замечательная школа. И вообще, здесь, в Виргинии, самые лучшие государственные школы Штатов. Я противница частных школ, дети должны понимать, в какой стране они живут.

— Я с вами согласен. Спасибо за помощь, я ее принимаю. Тем более что всеми такими делами занималась моя жена… покойная.

— Это мы решили. Теперь о работе. Я вам дам все мои бумаги, финансовую переписку, налоговую информацию. А что не поймете, то спросите. Вы будете получать не так много, как в армии. Но бесплатное жилье вам что-то компенсирует. Да, я еще оплачу вашей семье медицинскую страховку. У нас у всех Кайзеровская, это очень удобно. Ну что еще сказать? Лучше спрашивайте.

— Мадам…

— Зовите меня Энн…

— Спасибо, можете звать меня Улисс. Энн, а теперь скажите мне, что вас беспокоит в вашем хозяйстве? У вас есть долги или утечка финансов?

— Беспокоит? Да ничего. Я очень беспечная женщина, не умею считать. Кроме того, у меня нет жалованья. Я получаю деньги с телевидения за сериал и буду получать еще около десяти месяцев. Каждый год я получаю за новую книгу около сорока тысяч. Потом мне идут отчисления за рекламу, я там тоже чего-то сочинила. Ну, проценты. Еще у меня есть наследство: авторские деньги за книги Стива Монроя, моего покойного гражданского мужа и соавтора. А вот сейчас я заключаю контракт с Голливудом. Моя агент над ним работает. Это большой доход. Мне бы хотелось купить яхту, хотя не обязательно. Но все это может исчезнуть в один миг. Голливуд разорвет контракт, устареет рекламный ролик, закончится сериал, а на новый не будет договора. Стива перестанут переиздавать, а мое перо затупится и я не смогу выдавать в год по роману. И я останусь нищей — без пенсии и пособия, а все это, — Энн развела руками, — придется отдать за долги. Вот, собственно, и все, что меня волнует.

— Мне ясно. Вам нужен какой-то резерв на случай непредвиденных обстоятельств. А вы его не можете выкроить. То есть проживаете все, что зарабатываете. Я подумаю и попробую что-то сделать. И еще, наверное, вам нужна поддержка, охрана, крепкое плечо…

— Это что, предложение руки и сердца?

— Я неудачно выразился. Будем считать, что теперь вы под надежной защитой.

— Спасибо. Хотите, я вам выпишу чек авансом? И давайте договоримся об общении друг с другом — я выдам вам мобильный телефон, чтобы всегда быть на связи. Обещаю вас не обременять, но, если что-то срочное, номер должен быть свободен. И вы мне тоже звоните без стеснения. Итак, кажется, мы все обговорили… Нет-нет, сидите. Вам здесь нравится? Может быть, что-нибудь прислать для дома?

— Спасибо, пока все о'кей. К какому числу вам вернуть документы и мое заключение?

— Ой, как все официально. Да когда хотите. Ну, через неделю. А хотите завтра я вам покажу окрестности? Проведу для вас экскурсию по Вашингтону?

— Вообще-то я здесь бывал, и довольно часто…

— А я вам покажу свои места. Поедем после школы. У меня появилось свободное время, я закончила большую работу и хочу развеяться.

— Ну, если вам это доставит удовольствие, я с радостью приму ваше предложение. Позвольте откланяться. И спасибо за чай. — Полковник встал, кивнул головой и вышел.

Ла-ла-ла… Если доставит, с радостью приму. Честь имею. Что-то из викторианских времен: «Наши славные колониальные войска окончательно разгромили сипаев, ваше величество». Надо попросить его устроить фейерверк в саду, пока тепло и сухо. Энн засмеялась и налила себе остатки чая. С этим Одиссеем и чаю напиться как следует не удалось. Похоже, я совершенно не в его вкусе. Может, это и к лучшему. Но почему? Может, я вообще уже перестала нравиться мужчинам или он решил, что мне сто лёт, как королеве-матери Элизабет? Он просто обязан влюбиться в меня и страдать. А я буду делать вид, что ничего не понимаю. Но однажды он не выдержит. Нет, что за чушь! Жизнь — это не дамский роман. Никакой любви в моем доме. За любовью поедешь в Нью-Йорк, идиотка! Энн вздохнула и вернулась к своей работе. Ее новый любовный роман, не настоящий, а выдуманный, был уже написан, осталось его немного почистить, слегка отредактировать, на это и уйдет весь сегодняшний день.