Пять лет замужества. Условно - Анна Богданова Страница 9

Через две недели после отъезда кобелины обесчещенная девица знала уж наверняка, что носит у себя под сердцем не то сына, не то дочь того самого прыщавого студента, который обманом, уговорами и обещаниями затащил её на холодный влажный стог сена в деревянном кособоком сарае с дырами и щелями, похожем на дуршлаг.

– И забеременела я ни с того ни с сего, – плакалась Люся нашей героине и, надо сказать, совершенно не лукавила – она действительно не поняла, как это получилось – она отчётливо помнила, как Гоша, пообещав подарить флакон духов, заманил её на сеновал, помнила, как карабкалась на него (на сеновал), помнила жаркие объятия и поцелуи... Последней её отчётливой мыслью было: «Странно, тут должно быть очень холодно, а я вся горю – и уши у меня горят, и щёки, и всё остальное! С чего бы это? Наверное, от стыда». После этой случайно забредшей в её голову мыслишки, она словно рассудок потеряла и обрела его лишь тогда, когда Монькин вжикнул молнией на ширинке и торжественно вручил ей пузатую склянку с одеколоном, на этикетке которого крупными буквами было написано: «Lisht» и «Made in France». Удивительно, но аромат этого «Made in France» чрезвычайно походил на запах вонючего аэрозольного препарата, именуемого дихлофосом, для истребления таких опасных насекомых, какими являются мухи, которые способствуют распространению многих инфекционных заболеваний, как то: дизентерия, брюшной тиф, полиомиелит... Да что там говорить! Даже яйца глистов переносят эти широко распространённые двукрылые насекомые!

После сего события влюблённая Люся пару раз встречалась с Гошей Монькиным, предварительно надушившись подаренным ей одеколоном, но надо сказать, что более не было между ними никакой связи, кроме воздушно-капельной (если таковая существует в природе). Может, студент из Москвы нашёл в Бобрыкино кого-то получше Люси Подлипкиной, посимпатичнее да постройнее, может, его вкус замыкался исключительно на девственницах (бывают и такие представители мужской части населения земного шара, уверяю вас), а, может, его отталкивал запах того одеколона, который он сам же и подарил ей знаменательным вечером на сеновале в дырявом сарае.

Напоследок, скорее всего, ради красного словца Гоша пообещал наивной, доверчивой Люсе, честь которой была поругана и утеряна теперь безвозвратно, вернуться за ней через неделю. Но, как, наверное, читатель уже догадался, никто за бедной Люсей не приехал, не забрал её в столицу с ребёнком под сердцем и, надо заметить, насколько бы Подлипкина ни была глупой и наивной, она тоже это поняла и засуетилась. Купила билет до Москвы и прибыла в столицу сама – мол, если гора не идёт к Магомету, то Магомет должен идти к горе, оставив в доме № 15 деревни Бобрыкино отца, сильно увлекающегося самым популярным напитком, да и продуктом вышеназванной деревни – самогоном. Да, да, продуктом! Некоторые жители деревни Бобрыкино вовсе ничего не ели, а только пили, потому что тратить деньги на продукты питания считали поступком сверхлегкомысленным.

Приехать-то в Москву она приехала, но вот адреса так называемой «горы» она не знала, и вообще всё Люся представляла себе по-другому, не так, как оно оказалось в действительности. Она-то думала, сойдёт с поезда, спросит у первого встречного: «Где тут живёт обманщик и кобелина Гоша Монькин?» И тот самый первый встречный – она даже представила его себе – несомненно, будет похож на Дениса Петровича Затикова – местного предпринимателя, который прибыл лет семь назад в Бобрыкино вместе с семьёй и первым делом бросился восстанавливать, поднимать из пепла сельское хозяйство. Сначала он приобрёл трактор и, вдоволь намучившись с безалаберными и безответственными жителями деревни, у которых не было никакого желания поднимать из пепла сельское хозяйство – всё они делали спустя рукава, на трактор садились в состоянии совершеннейшей отчуждённости от реальности, пару раз чуть было не угробили новенькую самоходную машину, господин Затиков пошёл на крайнюю меру – решил обучить вождению трактором восемнадцатилетнюю Людмилу Подлипкину, единственного человека в деревне, который не познал ещё всей прелести винопития. И надо сказать, не безуспешно – спустя три месяца напыщенная от гордости и собственной значимости Люся уже рассекала на тракторе по родным лугам и полям.

Однако идея возрождения сельского хозяйства потерпела фиаско – то ли звёзды были расположены не для его развития, то ли техники было маловато, то ли погодные условия не благоприятствовали, то ли всё вместе – одним словом, сельское хозяйство деревни Бобрыкино как было в упадке, так в нём и осталось. А господин Затиков решил попытать счастья на ниве предпринимательства. Он отправил Люсю переучиваться на вождение легковых машин – теперь Денис Петрович хотел видеть в её лице своего личного водителя. Он продал трактор, купил «Волгу» и спустя два месяца открыл в Бобрыкино продовольственный магазин, а ещё через неделю бар с пятью столиками под названием «Дымина», который впоследствии пользовался большой популярностью у местных жителей, потому, наверное, что работал круглосуточно, там всегда можно было купить в розлив кружку пива или рюмку водки и к тому же приятно провести время с друзьями-приятелями – по крайней мере, по-человечески – в тепле, за столиком, как в зарубежных фильмах.

Питейные заведения росли в округе, как грибы после дождя (судя по всему, именно для такого рода деятельности в тот год, да и во все последующие семь, звёзды были расположены самым что ни на есть благоприятным образом). И всё было бы хорошо, и Люся продолжала бы развозить целыми днями своего начальника и благодетеля, раздобревшего, розовощёкого, с окладистой бородой, чёрными умными с хитрецой глазами и вихром, всегда устремлённым назад (такое впечатление, что Затиков всё время стоял на сильном ветру, даже находясь в машине), отчего казался Подлипкиной чрезвычайно интеллигентным человеком. Вот на него-то и должен в воображении Люси быть похож тот самый первый встречный, у которого она спросит, сойдя с поезда: «Вы не подскажете, где тут живёт гнусный обманщик и кобелина Гоша Монькин?»

Но всё случилось не так, как это себе представляла бедная обманутая девушка. Очутившись на платформе, она увидела тьму первых встречных. Они передвигались с невероятной скоростью (в Бобрыкино так быстро никто не ходит – размеренно и спокойно течёт жизнь бобрыкинцев – им некуда торопиться, никто их не ждёт, и никто ничего не спрашивает с них; они забыли, что это значит «опаздывать на работу» – работала в деревне одна только Люся, да и от неё господин Затиков не требовал вставать чуть свет и гнаться сломя голову, дабы вовремя приступить к своим обязанностям). Пока Подлипкина с удивлением наблюдала за москвичами, которые будто с цепи сорвались, рот её открывался всё больше и больше; она стояла как столб, а её пинали сумками, тележками, чемоданами, какой-то лысый мужик наступил ей на ногу, и Люсе показалось, что сделал он это нарочно, со злостью – отдавил её пальцы и дальше побежал.

– Здравствуйте, – поприветствовала она гражданина, который остановился на мгновение, взглянул на часы и помчался обратно. – Здрассте! – крикнула она рядом стоявшей женщине средних лет, что-то подсчитывающей на калькуляторе. Дама посмотрела на неё поверх очков, фыркнула и, вернувшись к подсчётам, воскликнула с досадой и злобой:

– Опять накололи! Да что ж это такое! Гады! – после чего крепко выругалась и, подхватив светлый чемоданчик, сорвалась с места, подобно торпеде с заданной траекторией – три, два, один... Столкновение с гадами и... взрыв!