Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук Страница 9

Ротем-Грейндж представлял собой порядком обветшавшее строение, чьим главным украшением служили изъеденные молью драпировки, средневековая на вид мебель и собачья шерсть. Пахло здесь лишь немногим лучше, чем на псарне. Женской прислуги нигде не было видно, чем, вероятно, объяснялась царившая здесь атмосфера запущенности.

Как такая благовоспитанная и утонченная девушка могла жить в подобном месте? Он сам отнюдь не отличался разборчивостью, но эта неряшливость претила даже ему.

Давенпорт услышал голоса, доносившиеся из комнаты, дверь в которую была закрыта. Не все они были мужскими. Сдвинув брови, граф постучал. Чей-то грубый, хриплый голос крикнул в ответ: «Войдите!»

Зрелище, представшее его глазам, повергло бы любую девушку в нервную дрожь. Ему случалось видеть такие оргии в борделе. В камине бушевал огонь, без сомнения, для того, чтобы обогреть целые акры обнаженной человеческой плоти, трясущейся и скачущей по комнате, словно какие-нибудь дикари.

Присмотревшись, он понял, что в комнате находилось меньше людей, чем ему показалось вначале, – четыре женщины и двое мужчин. Женщины, судя по всему, развлекали хозяев дома, исполняя некое подобие стриптиза и носясь полураздетыми или почти полностью раздетыми по комнате.

Давенпорт узнал Тома Девера, которого помнил по совместной учебе в Итоне. Том был крупным мужчиной, более коренастым, чем он был в школе, большим любителем псовой охоты, с грязными белокурыми волосами и разбитым носом. Его младший брат Бенедикт был еще крупнее. Оба они развалились в мягких креслах, одетые в одни рубашки, с жадностью поглощая вино прямо из бутылки и давая непристойные указания своим гостьям.

Ах да. Братья, вместе предающиеся разврату…

– Бог ты мой! Да это ж Давенпорт! – воскликнул Том, уставившись на него осоловевшим взглядом.

– Кто? – проворчал Бенедикт, не сводивший глаз с потаскушек.

Давенпорт почувствовал, как что-то холодное и мокрое уткнулось ему в ладонь. Обернувшись, он заметил спаниеля, который умоляюще смотрел на него снизу вверх. Он открыл дверь, и животное тут же ринулось прочь из гостиной, словно его выпустили из клетки.

Одна из девиц, темноволосая и розовощекая пышка с большими грудями, скользящей походкой направилась к нему.

– Привет, красавчик, – промурлыкала она низким хрипловатым голосом. – Не хочешь немного развлечься?

Лорд Давенпорт посмотрел на нее и улыбнулся.

Едва Хилари переступила порог холла, как ее приветствовал дружный пронзительный лай. Приглушенный шум от множества лап становился все громче, и вот ее уже обступила целая свора собак, радостно вилявших хвостами. Рассмеявшись, Хилари слегка оттолкнула любопытные мордочки подальше от своих юбок, попутно почесав каждого из охотничьих псов ее братьев за ухом. Те в ответ обслюнявили ей все руки, оставив на них и на одежде немыслимое количество шерсти.

Ей следовало бы больше заботиться о своей внешности, однако ее пелисс и без того был таким грязным и растрепанным, что собачья шерсть вряд ли могла особенно ухудшить дело. К тому же это приветствие оказалось единственным, ожидавшим ее по возвращении домой.

– А, вот ты где, Люси!

Ее любимица, пойнтер, которую из-за старости уже не брали на охоту, прижалась к бедру Хилари, терпеливо ожидая своей очереди. Девушка в ответ ласково потрепала ее бархатистое ушко. Но тут из темного коридора, зловеще сверкая глазами, появился седеющий слуга. Его громовое «А ну, вон отсюда!» заставило всех собак убраться из холла. Люси, прихрамывая, плелась в самом хвосте.

– Здравствуйте, Ходжинз, – произнесла Хилари, стягивая с рук мокрые перчатки. – Мои братья дома?

– Ну да, мисс. Если можно так сказать. – Он взял у нее перчатки, а потом осторожно принял из ее рук насквозь промокшую шляпу.

– Боюсь, с этой шляпой мне придется расстаться. Видите ли, я… э-э-э… со мной произошел несчастный случай.

Несчастный случай, имя которому Давенпорт.

Хилари поднесла к губам кончики пальцев, вспомнив тот самый поцелуй, что предшествовал ее падению в грязь. Сама мысль об этом вызывала у нее жар и ощущение неловкости, вплоть до головокружения, как будто она падала с лошади снова и снова. О Боже, ей просто необходимо было немедленно взять себя в руки.

– Пусть Трикси взглянет на эти перчатки и решит, что с ними делать, – обратилась она к Ходжинзу. – Не исключено, что их еще можно спасти. Мне нужно подняться наверх и переодеться. И попросите, пожалуйста, приготовить для меня ванну.

– Да, мисс.

Ходжинз вдруг прислушался, уловив какой-то шум, и нахмурился еще больше.

– Экипаж, – проворчал он, кивнув в сторону испещренной рытвинами аллеи, по которой к парадной двери подъехала нарядная четырехместная коляска. Ходжинз никогда не был рад гостям. Для него они означали лишнюю работу, и больше ничего.

– О боже! – Хилари выглянула за дверь. – Кто мог явиться с визитом, когда я только что вернулась домой? – Ее братья редко принимали гостей в это время суток.

Одетая по последней моде дама средних лет вышла из экипажа. Хилари нахмурилась. Такая приличная на вид леди не стала бы наведываться к ее братьям. Скорее всего она явилась к самой Хилари. Но как такое возможно?

Прежде чем Хилари успела собраться с мыслями и поскорее скрыться из виду, в дверях появился лакей в блестящей ливрее. Он с поклоном вручил Ходжинзу белоснежную визитную карточку:

– Миссис Фаррингтон желает видеть мисс Девер.

Кровь отхлынула от лица Хилари. Миссис Фаррингтон. Та самая дама, от чьего расположения зависел ее лондонский дебют.

Девушка лихорадочно осматривалась по сторонам, отыскивая пути к бегству. Ради всего святого, почему это должно было случиться именно сейчас? Почему эта достойная леди откликнулась так быстро на просьбу мисс Толлингтон? Неужели она не могла подождать по крайней мере до тех пор, пока она не переоденется во все чистое?

Хилари краешком глаза взглянула на свое отражение в зеркале – и так и ахнула. Ее волосы были мокрыми и совершенно растрепанными, а в тех местах, которые покрывала шляпа, прилипли к голове. Промокшее насквозь платье было заляпано грязью, и такая же грязь струйками стекала по ее лицу.

Удивительно, что Давенпорт захотел поцеловать такое убогое создание. Это свидетельствовало о его неразборчивости.

Не надо думать об этом сейчас.

Теперь уже не оставалось времени, чтобы бежать наверх. Она оглянулась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, но было поздно. Ее гостья уже переступила порог холла.

Миссис Фаррингтон оказалась миловидной пышнотелой дамой лет пятидесяти, с необычайно темными волосами и ярко-голубыми глазами. У нее была манера по-птичьи наклонять голову, пока она присматривалась к обстановке. При виде Хилари глаза ее так и округлились от изумления: