Большая игра - Френсин Паскаль Страница 9

— Нет, она сделает это сегодня.

— У тебя написана статья обо мне?

Элизабет похлопала по пухленькой сумке:

— Она уже здесь.

Только во вторник, после уроков случилось это Великое Событие. Лиз печатала свою колонку «Глаза и уши», когда дверь распахнулась и в комнату ураганом ворвалась Робин.

— Элизабет!

Лиз с испугом глянула на Робин. Та схватилась за спинку стула, чтобы удержаться на ногах. Лицо пылало, как панцирь вареного омара, и казалось что у нее перехватывает дыхание.

— Робин, что с тобой?

— Элизабет!

И тут Элизабет поняла. Широко улыбаясь, она выскочила из-за машинки.

— Боже мой, он сказал «да»!

Элизабет простерла руки, и тут же Робин крепко сжала ее в объятиях. Элизабет, почти как Робин, задыхалась, смеясь и плача одновременно, танцуя с ней по всей редакции.

— Он сказал «да», он сказал «да», он это сказал! Брюс Пэтмен берет меня на дискотеку!

И прежде чем Элизабет успела вставить хоть словечко, Робин исчезла, вылетев в дверь и пронесясь по залу на крыльях блаженства.

От вторника до субботы телефонные звонки не оставляли Элизабет в покое. Это была Робин с постоянными выражениями своей признательности и счастья.

— Теперь-то они примут меня, Лиз. Подумать только, свидание с Брюсом Пэтменом! Как я благодарна, что ты настояла, чтоб я к нему обратилась!

Легко было почувствовать, что в жизни Робин все наконец-то встало на свои места.

А Элизабет начала беспокоиться о другом. Прогулка на дискотеку под руку с Брюсом Пэтменом не укрепит авторитет Робин. В этом Элизабет была уверена. Но Робин не переставала фантазировать на эту тему. Надеясь на лучшее, Лиз решила отложить на время все тревоги. Кроме того, именно сейчас она хотела получить удовлетворение от ошеломленного вида Джессики.

— Догадываешься, кто звонил? — Элизабет улыбнулась сестре. — Робин. Наш новый кандидат. Кстати, она идет сегодня на дискотеку с Брюсом Пэтменом.

— О, Лиз, оставь в покое эту тему.

— Так ты в курсе, что наша кандидатка отхватила этот завидный куш?

— У меня голова раскалывается на сто тридцать семь кусочков, по крайней мере! — простонала Джессика, — Как такое могло случиться? Просто фантастика!

— Может, ты подумаешь на эту тему, когда будешь сдавать в прачечную белье. Ты ведь не забудешь сказать, чтоб проутюжили, правда?

Джессика вихрем вылетела из комнаты.

В тот субботний вечер в гимнастическом зале школы Элизабет была на седьмом небе, танцуя, словно в забытьи, в объятиях Тодда. Ощущение близости его сильного, атлетически сложенного тела всегда наполняло ее теплом, приятным волнением и чувством счастливой влюбленности. Когда в танце он начинал поглаживать ее по спине, Элизабет едва могла сообразить, где она находится.

Вдруг она услышала оживление у входа. Обратив туда взор, она увидела Робин, пришедшую с Брюсом Пэтменом. Лицо Робин излучало безоблачное счастье. Она величественно вплыла, одетая в более симпатичное, чем обычно, платье из плащевой ткани, пройдя мимо застывших от изумления лиц трех заговорщиц. Джессика, Лила и Кара перестали танцевать, и в их взглядах смешались возмущение и неприязнь, Элизабет с облегчением подумала, что все уже позади. Ей осталось пристроить свою большую статью о доблестях Брюса Пэтмена на теннисном корте в «Оракул», и условия соглашения будут выполнены. Наконец-то у нее будет больше времени для себя с Тоддом.

Брюс провел Робин по залу и, как в кино, другие пары расступались перед ними, давая дорогу. В центре зала образовался маленький круг.

И тогда это произошло.

Музыка на минуту притихла, и голос Брюса был отлично услышан повсюду, когда он отошел от Робин, оставив ее одну в центре зала.

— Дело сделано. Я привел тебя, бочка, на дискотеку. Теперь у меня есть другие дела. Эй, кто-нибудь! Найдется желающий взять эту баржу на буксир? Дарю! — И Брюс, повернувшись, вышел.

Робин казалось, что прошла целая вечность, как она стоит одна, посреди бушующего вокруг океана насмешек и унижений.

«Боже мой, — думала она, — но ведь это невозможно. Только не это».

После всего, что она преодолела за последние несколько недель. Она не слышала ни смущенных смешков, ни сочувственных бормотании в окружающей толпе. И только одна навязчивая мысль неотступно вертелась в голове.

Очнувшись от шока, она яростно бросилась продираться сквозь толпу в направлении выхода. Как зверек, внезапно парализованный от яркого света и затем пришедший в себя, она могла думать, только об одном — о бегстве.

Элизабет перехватила ее у самой двери.

— Робин.

— Оставь меня, Лиз. Я должна сейчас же уйти отсюда.

— Подожди, Робин, сначала пойдем со мной — Крепко схватив вырывающуюся Робин за руку, Элизабет потянула ее за собой в туалетную комнату, находящуюся под залом.

Элизабет не знала, на кого же она злилась больше всего. На Брюса Пэтмена ли, внушавшего ей абсолютное отвращение, на Джессику, Лилу и Кару, придумавших этот трюк, на себя ли, за то, что подкупом пыталась вовлечь Брюса в это дело или на Робин, поставившую свое желание оказаться в клубе превыше всего.

У двери туалета их настигла Инид Роллинз, лучшая подруга Элизабет.

— Робин, Лиз, чем я вам могу помочь?

«Молодчина Инид, — подумала Элизабет, — вот на кого всегда можно положиться».

— Останься снаружи, Инид, и сторожи дверь. Не впускай никого, особенно мою сестру и этих двух ведьм.

Оказавшись за закрытой дверью, Робин расстроилась вконец.

— О, Лиз, мне так стыдно, — причитала она. — Я больше никому не смогу посмотреть в глаза. Никогда. Вся моя жизнь исковеркана.

Элизабет выхватила бумажные салфетки из настенного ящика и пустила холодную воду в одном из умывальников.

— Давай, сполосни лицо холодной водой. И перестань болтать. Ты ничего не сделала, чтобы чего-то стыдиться. Если кому-то и должно быть стыдно, так это Брюсу Пэтмену, этому отвратительному эгоистичному червяку.

— Лиз, это моя вина. Как я могла быть такой идиоткой? Почему такой парень, как Брюс Пэтмен, пойдет куда-то с такой, как я?

Новая волна слез покатилась по ее щекам.

— Робин Уилсон! — прикрикнула Элизабет, считая, что резкость может помочь делу. — Ну-ка, немедленно прекрати. Если ты хоть на минуту перестанешь лить слезы, ты кое-что узнаешь.

— Что я еще могу узнать?

— Прежде всего то, что единственное, чем Брюс может гордиться, это его внешность. А у тебя, кроме этого, есть еще гораздо большее.