Всё вернётся - Кей Мортинсен Страница 9

— Ваша мать жива? — задал он следующий вопрос.

— Вышла замуж вторично. Живет в Англии и ведет активную светскую жизнь. Ей не до меня… — Рената замолчала, недовольная своей откровенностью. — И вообще, какое это имеет отношение к вам?

— Большое. — Мартин несколько секунд задумчиво смотрел на нее. — Фамилия, которую вы сейчас носите. Лонго. Ваш отец взял ее, чтобы скрыть свое настоящее имя?

Ренате показалось, что от ужаса у нее зашевелились волосы на голове. Что заставило его выдумать такую глупость? Ее отец преступник, обманщик, двоеженец? О Господи, здесь явно какое-то недоразумение!

— Он всегда был Фарино. Я тоже носила эту фамилию, — пробормотала Рената, испытав очередной шок.

Мартин нахмурился.

— Но… Вы сказали, что не замужем.

— Нет, этого я не говорила. Я сказала, что у меня нет мужа, и его действительно у меня нет, — резко ответила она. — Уже нет. Я разведена.

— Вы хотите сказать, что ваш бывший муж является отцом Ника, так? — строго спросил Мартин.

Рената начала злиться. За кого он ее принимает? Может, она и вела себя несколько свободнее своих сверстниц, но всегда была разборчивой в связях и никогда не пускалась во все тяжкие, на что, очевидно, намекал Мартин. Рената славилась своим добродушно-веселым нравом и проявляла характер только в крайних случаях, когда люди, забываясь, переходили определенную грань. Сейчас как раз был такой момент.

— Вы пытаетесь оскорбить меня или у вас это получилось случайно?

Стрела попала в цель — Мартин вздрогнул. Точнее, дрогнули уголки его губ, но он быстро овладел собой.

— Мне надо знать, является ли Ник законнорождённым, — буркнул он.

— Зачем?! — гневно выкрикнула Рената. — Вы что, часто общаетесь с матерями внебрачных детей?

Мартин сильно побледнел.

— Дело не в этом!

— А в чем тогда? Вы собираете сплетни для местной газетенки?! Занимаетесь спасением падших женщин?! — Рената распалялась все сильнее. — Или владелец этого поместья запрещает внебрачным детям находиться…

— Хватит! — рявкнул Мартин, дрожа от сдерживаемой ярости. — Отвечайте: ваш сын законнорождённый?

— Да! Да! Да! — не помня себя от гнева, выкрикнула Рената. — Почему это так важно для вас? Говорите или убирайтесь отсюда!

Мартин провел дрожавшей рукой по своим черным волосам. Он был в шоке, от его уверенности не осталось и следа. К Ренате снова вернулся страх.

— Я уже сказал вам, я устанавливаю факты, — процедил он сквозь зубы.

— Возможно. Но зачем? Я хочу знать, что происходит! — крикнула она раздраженно и нечаянно сделала резкое движение.

Свое недовольство Ник выразил громким криком. Рената быстро успокоила его, и малыш снова затих. Она посмотрела на Мартина. В нем опять происходила какая-то борьба. Он дважды пытался сказать что-то, но каждый раз останавливался. Рената чувствовала, как нарастает ее страх. Все происходящее имело отношение к ее отцу, но почему? Ведь он был добрым, щедрым, любящим… О, папа! — с болью в сердце подумала Рената, гадая, какую ужасную тайну он мог скрывать от нее. Может, какая-нибудь криминальная история или порочная связь с местной девушкой… Рената закрыла глаза. Раскрытие этой тайны может разрушить добрую память об отце, а она отчаянно не хотела этого.

Мартин даже не догадывался о ее муках. Вот перед ним сидит женщина, скорбная невинность, и с нежностью смотрит на своего младенца. Мать и дитя. Крошечный, беззащитный ребенок, законный наследник Гринвуда.

Господи! Мартин содрогнулся. Он все еще не мог прийти в себя после полученного удара. Его внезапно лишают той жизни, которую он любил, дома, земли, планов будущих и уже выполненных. Он уже не властен над всем этим огромным хозяйством.

Он представил лицо Томми, когда тот узнает, что они должны уехать отсюда, его недоумение, почему они бросают свой дом, друзей и жизнь, которая, как они считали, принадлежала им по праву.

Это был самый мучительный момент в жизни Мартина, у него было ощущение, что вся его жизнь прожита напрасно. В голове Мартина теснились мысли, одна тяжелее другой. Не успел он опомниться от признания матери, как испытал второй шок от встречи с дочерью Стивена. И дело было даже не в том, что она дочь Стивена, этой паршивой овцы в семье Фарино. Необычайная чувственность Ренаты сразила Мартина наповал, она проникла через барьер его холодного безразличия к женщинам и вызвала в нем неугасимое желание.

Каждый ее жест, каждый взмах длинных ресниц были посягательством на его монашеский образ жизни.

Эти неуправляемые эмоции беспокоили Мартина. По-хорошему, ему следовало бежать от женщины, которая столь сильно действовала на него. Мартину нестерпимо хотелось обнять ее и целовать эти нежные губы до тех пор, пока хватит дыхания. Это было какое-то сумасшествие. Ему нельзя даже думать о таких желаниях!

Но Мартин был не в состоянии укротить себя. Он готов был пойти за ней на край света, лишь бы только видеть ее. Что с ним происходит, черт возьми?!

Его воля оказалась слабее желания, и за это Мартин ненавидел себя. Разрываясь между здравым смыслом и низменными требованиями своего тела, он стиснул зубы и невероятным усилием воли отвернулся от Ренаты.

Он боролся с желанием к совершенно незнакомой женщине, которая была воспитана человеком, лишенным моральных устоев. Какой она выросла в результате такого воспитания? Она не могла не унаследовать дурные привычки своего отца.

Мысли Мартина по-прежнему путались, но одно он знал наверняка. Он должен сказать ей: «Эта земля, и все, что вы видите здесь, — огромный особняк со старинной мебелью и картинами, конюшни, различные постройки и коттеджи — принадлежит вашему сыну. Каждый месяц он будет получать ренту, которая обеспечит его будущее и ваше, как его законного опекуна. Вы стали обладателями огромного состояния, а также продолжателями династии».

Наихудший вариант — если бы сам Стивен унаследовал Гринвуд — не состоялся из-за его смерти. Теперь его, Мартина, долг, сообщить Ренате о праве ее сына на наследство и откланяться. Но у него по-прежнему не поворачивался язык сказать это.

Пока Ник не достигнет восемнадцати лет, управлять Гринвудом будет Рената. И деньги тратить тоже будет она. Но Мартин не знал о ней ровным счетом ничего.

За исключением того, что она красивая и сексуальная женщина. Мартин заскрежетал зубами, пытаясь убить в себе отвратительную похотливость. Непреодолимая тяга к Ренате была какой-то первобытной и пугающей оттого, что лишала его привычного самообладания. Мартину казалось, что его надежный, знакомый мир рушится, а вместе с ним и с трудом обретенный контроль над своей изменчивой, экспансивной натурой. Может, откровение матери освободило меня от смирительной рубашки, которую она в свое время сама надела на мои эмоции? — подумал Мартин.

Если вспомнить, что он плод любви двух очень страстных людей, потворствовавших своим низменным желаниям, то нет ничего удивительного в том, что в ту самую минуту, когда он увидел Ренату, в его крови вспыхнул огонь, который он тщится укротить.