Наш секрет - Ребекка Дан Страница 9

«Если ученики дарят вам подарки, уделяют много внимания, ищут предлог, чтобы остаться после урока, будьте начеку».

Я почесал подбородок.

– Почему ты купила мне подарок?

Я нервно наблюдал за тем, как она роется в сумке.

«Что же она оттуда достанет, черт побери?»

– Вот. – Она с улыбкой вытянула какой-то предмет.

Это была банка диетической колы.

Должно быть, она заметила облегчение у меня на лице: не стоило паниковать из-за банки колы. Я довольно улыбнулся. Должно быть, я был даже слишком рад.

– Ух ты, спасибо! Чем я заслужил такую честь?

Она протянула мне банку, и я ее взял. Шрам от пореза ножницами все еще был отчетливо виден.

– Я хотела поблагодарить вас за то, что вы присмотрели за мной тогда. И вы так много работаете, – добавила она спокойно. Я машинально встряхнул банку. – Я подумала, что, возможно, вам захочется сделать паузу и выпить колы.

Я был так рад, что она не подарила мне кассету с любовными балладами или чашку с сердечками, что совершенно не слушал, что она говорит. Я мог бы быть прекрасным примером того, как нельзя поступать, на каких-нибудь курсах подготовки преподавателей. Я был достаточно глуп, чтобы не заметить определенные признаки, наивно предполагая, что этот случай поможет возродить ее интерес к математике.

– Мне очень приятно, но не стоит тратить на меня деньги, – заметил я. – И знаешь, эта штука вредна для зубов.

Я, как придурок, помахал банкой у нее перед носом. Девочка рассмеялась.

– Кстати, мистер Л., – сказала она, тряхнув волосами, – мама не против.

Я улыбнулся.

– Не против чего?

– Математического кружка, – ответила она, словно математика была тем единственным занятием, которым она хотела бы заняться после школы, и ей на это требуется разрешение матери. На самом деле подобное развитие событий было лишь предметом моих преподавательских фантазий. – Я буду ходить в ваш кружок.

В тот момент я не понимал, что, пригласив ее в математический кружок, запустил процесс, который уже нельзя было остановить.

Зак и Дарси обычно вели себя друг с другом вежливо, пока не начиналось утро. Так и в этот раз, когда они проснулись с тяжелым похмельем и Зак сообщил, что ему надо ехать домой на встречу с Октавией, случилась небольшая перепалка. Зак хлопнул дверью и умчался на своем «рендж ровере» в поисках кофе. По всей видимости, он провел остаток дня, тщетно прося прощения у жены, которой изменил.

Когда он ушел, Дарси приняла душ с ванильным гелем, пытаясь отогнать воспоминания о вчерашнем вечере: Зак быстро дышит, прижимая ее к матрасу; под глупое хихиканье Дарси Зак капает яичный ликер ей в пупок; Зак держит в зубах ее белье… Ну что за бред! Каждый раз, когда ей удавалось отогнать одно воспоминание, в голову тут же лезло другое.

Дарси открыла холодный кран и окатила больное бедро ледяной водой. Это, конечно, был не лед, который ей советовали прикладывать, но единственным предметом в ее морозилке в тот момент была замороженная говяжья лазанья. Дарси решила, что если она приложит ее к бедру, то вымажет ноги и диван соусом маринара.

Наконец ей удалось погасить остатки похмелья поздним обедом, состоявшим из карамелизированной цветной капусты с оливковым маслом и солью и плохо прожаренного омлета. Она жадно съела все до последнего кусочка, закусив банановым хлебом, и обменялась с Нелл несколькими текстовыми сообщениями, хотя не хотела сейчас обсуждать Зака – при одной мысли о нем ей хотелось засунуть голову в духовку.

Пока еще было тепло, Дарси проглотила несколько таблеток ибупрофена, натянула резиновые сапоги и пошла с Кляксой на пляж.

Неспешной походкой они вышли к поросшей травой пустоши, над которой на горизонте зависла хмурая туча. Дарси вдохнула соленый воздух, с удовольствием ощущая, как он струится по коже и развевает волосы.

Южный край пустоши, который примыкал к деревне, был излюбленным местом местных жителей. Дети приходили туда по утрам летом во время каникул, чтобы поиграть в грязи и, используя дешевые сеточки, купленные в ближайшем магазине, поохотиться в запрудах на гладких серебристых рыбешек. Здесь домашние собаки могли вдоволь нарезвиться, пока хозяева разговаривали о своих делах, собирая на влажной земле блестящие камешки и вымазывая лапы в глине и соли.

Как раз начинался отлив, поэтому грязь еще не успела высохнуть, а низины были наполовину залиты водой. Дарси и Клякса уверенно шли по толстому ковру из лимониума мимо зарослей садовой лебеды. Клякса пробирался своей любимой дорожкой, петляя между возвышенностями. Белые пятна на его шкуре быстро приобретали серовато-грязный оттенок. Дарси шла немного другой дорогой, стараясь, как всегда, не смотреть в сторону маленького деревянного креста возле моста.

Крест был почти полностью прикрыт лимониумом, и, чтобы его заметить, нужно было знать, где он находится. Дарси знала. Каждый раз, проходя мимо, она старательно отводила взгляд и не останавливалась.

Шум отлива усилился, а легкий бриз превратился в крепкий ветер, когда они приблизились к пляжу. Клякса выбежал на пляж и принялся носиться взад-вперед, радуясь раздолью на безлюдном берегу. Они вместе пересекли пляж и остановились возле воды. Дарси посмотрела вдаль и подумала о Тодде. Она делала так каждый день, сколько себя помнила. Потом достала теннисный мячик и бросила его в прибой. Клякса тут же бросился за ним в воду. Дарси повторила этот трюк несколько раз. Солнце начало садиться за серую тучу, зависшую на горизонте, и они повернули домой.

В дверь постучали, когда она делала Кляксе чай. Поставив миску на пол, она сполоснула руки и похромала в гостиную. Клякса путался под ногами. Несмотря на голод, ему было интересно, кто пришел.

На пороге стоял Тодд Лэндли. Он посмотрел ей в глаза впервые за семнадцать лет.

Он молчал. По-видимому, хотел сперва рассмотреть ее. И наконец выдавил из себя:

– Привет.

Дарси молча сделала шаг в сторону, впуская его в дом. У него был такой знакомый запах. Тодд был привлекательным сочетанием подкачанных мускулов и загорелой кожи. Похоже, он поднимал тяжести не только тогда, когда нужно переставить стул дома, потому что его плечи и спина стали шире с тех пор, как она их видела в последний раз. Одет он был как серфер, а не как мужчина с кризисом среднего возраста – пляжные шорты, резиновые шлепанцы и футболка, подчеркивающая загорелые бицепсы, которым явно было тесно в рукавах. Она заметила татуировки на обеих руках, которых раньше не было. Но самым поразительным изменением было то, что у него была бритая голова и лицо.

«Он почти не постарел».

Дарси закрыла дверь и повернулась к Тодду. Она попыталась что-то сказать и поняла, что в горле застрял комок и надо что-то с ним сделать, а это было сложно.

Наконец у нее получилось: