Весенний скандал - Лиза Клейпас Страница 9

Однако в последние два года Томас Боумен требовал, чтобы Мэтью посещал его портного на Парк-авеню, пользовался услугами настоящего парикмахера, а не уличного брадобрея и приводил в порядок руки, как полагается джентльмену его положения. По настоянию Боумена Мэтью нанял кухарку и экономку и, следовательно, стал лучше питаться и набрал вес. Вместе с потерей последних примет юности это придало ему вид зрелого мужчины. Мэтью задался вопросом, понравился ли Дейзи, и тут же выругал себя за это.

Но она смотрела на него сегодня так... будто увидела его впервые.

Много раз он приходил в дом своего босса на Пятой авеню, но ни разу Дейзи не одарила его таким взглядом. Мэтью мысленно вернулся к тому вечеру, когда познакомился с Дейзи.

Его пригласили на семейный ужин. Прекрасно отделанную столовую освещала хрустальная люстра, на стенах плотные золотистые обои, под потолком позолоченная лепнина. На одной стене четыре огромных зеркала в массивных рамах. Таких больших зеркал Мэтью в жизни не видел.

За ужином присутствовала почти вся семья. Томас восседал во главе стола, его супруга Мерседес – напротив, по сторонам расположились дети. Двое сыновей – весьма упитанные юноши, каждый вдвое тяжелее Мэтью. Дочери, Лилиан и Дейзи, сидели рядом, тайком сдвигая свои стулья и тарелки.

Отношение Томаса к дочерям было весьма своеобразным. Он то игнорировал их, то обрушивался с жестокой критикой. Старшая, Лилиан, отвечала Боумену с угрюмой дерзостью.

А пятнадцатилетняя Дейзи смотрела на отца жизнерадостно и весело, чем, кажется, несказанно раздражала его. Глядя на нее, Мэтью хотелось улыбнуться. С ее светлой кожей, необычным разрезом карих глаз, с постоянно меняющимся выражением лица, она, казалось, пришла из заколдованного леса, населенного фантастическими существами.

Мэтью сразу стало ясно, что Дейзи способна повернуть любой разговор в самом неожиданном направлении. Он приятно удивлялся и тайком радовался, лучше узнавая ее характер. Как-то Боумен при всех учинил Дейзи строгий выговор за ее последнюю проделку. Оказалось, что по дому разгуливала мышь, притом совершенно безнаказанно, поскольку все мышеловки исчезли.

Кто-то из слуг доложил, что Дейзи ночью собирала мышеловки, чтобы спасти мышь от неминуемой смерти.

– Это правда, дочка? – проворчал Боумен, гневно посмотрев на Дейзи.

– Очень может, быть, – признала она. – Но есть и другое объяснение.

– Какое? – недовольно поинтересовался отец.

– У нас гостит самая умная мышь Нью-Йорка! – торжественно объявила она.

С этого момента Мэтью никогда не отказывался от приглашения Боуменов. Не только из-за того, чтобы не огорчать отказом благоволившего к нему хозяина дома, но потому, что это давало ему шанс увидеть Дейзи. При каждой возможности Мэтью украдкой смотрел на нее, зная, что большего ему не суждено. Те минуты, которые он провел в ее обществе, невзирая на ее холодную вежливость, были близки к мгновениям счастья.

Сунув руки в карманы, Мэтью рассеянно бродил по особняку. Тревожные мысли не давали ему покоя. Прежде он никогда не бывал за границей, но Англия оказалась именно такой, какой он ее себе представлял: ухоженные сады, зеленые холмы, скромные деревни вокруг обширных поместий.

Дом и обстановка были старыми и уютными. Казалось, в каждом углу стоят бесценные вазы, статуи и картины, которые он видел в книгах по истории искусства. Наверное, зимой тут немного дует, но многочисленные камины, пушистые ковры и бархатные шторы не позволяют жаловаться на жизнь.

Когда Томас Боумен – точнее, его секретарь – написал, что нужно руководить созданием филиала мыловаренной компании в Англии, первым порывом Мэтью было отказаться. Ответственность его нисколько не пугала. Но быть рядом с Дейзи, в одной с ней стране... это Мэтью было трудно выдержать. В присутствии Дейзи душевная боль пронзала его стрелой, суля в будущем бесконечное и безнадежное ожидание.

Последние строчки письма, сообщавшие о семействе Боуменов, привлекли внимание Мэтью.

«Кстати, – писал секретарь, – младшая мисс Боумен до сих пор не нашла себе подходящего жениха. Поэтому мистер Боумен решил отправить ее в Нью-Йорк, если она не обручится до конца весны...»

Мэтью оказался в затруднительном положении. Если Дейзи вернется в Нью-Йорк, то ему, черт побери, самое место в Англии. Что ж, он согласится работать в Бристоле и посмотрит, сумеет ли Дейзи подцепить мужа. Если ей это удастся и она останется в Англии, он найдет себе замену и вернется в Нью-Йорк.

Пока между ними океан, все будет в порядке.

Проходя через холл, Мэтью заметил лорда Уэстклифа. Компанию графу составлял крупный черноволосый мужчина, несмотря на элегантный костюм, походивший на пирата.

Мэтью решил, что это Саймон Хант, деловой партнер Уэстклифа и, как говорят, его ближайший друг. Несмотря на его огромное состояние, в жилах Ханта не было ни капли голубой крови. Он был сыном мясника, но оказался настоящим финансовым гением, о его фантастическом успехе в деловых кругах ходили легенды.

– Мистер Свифт, – беззаботно сказал Уэстклиф, когда они столкнулись у подножия парадной лестницы, – кажется, вы рано вернулись с прогулки. Как вам наши виды?

– Пейзаж восхитительный, милорд, – ответил Мэтью. – Надеюсь еще не раз прогуляться по вашим владениям. А вернулся я рано, потому что случайно встретил мисс Боумен.

– А-а... – с невозмутимым видом протянул Уэстклиф. – Не сомневаюсь, для мисс Боумен это был сюрприз.

И пренеприятный – таков был невысказанный подтекст. Мэтью не моргнув выдержал взгляд графа. Одним из его достоинств было умение замечать неуловимые изменения в лицах и позах людей, выдававшие их мысли, Но Уэстклиф поразительно владел собой. Мэтью это восхитило.

– Думаю, правильнее сказать, один из сюрпризов, которые выпали на долю мисс Боумен в последнее время, – ответил Мэтью. Это была скрытая попытка выведать, знает ли Уэстклиф о возможном браке с Дейзи.

Граф едва заметно поднял брови, словно ответ Мэтью, хоть и любопытный, не стоил комментария. Вот черт, с нарастающим восхищением подумал Мэтью.

Уэстклиф повернулся к черноволосому мужчине:

– Хант, позвольте представить вам Мэтью Свифта, американца, о котором я уже рассказывал. Свифт, это мистер Саймон Хант.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Хант был лет на пять – десять старше Мэтью. По виду в драке он никому спуску не даст. Смелый, уверенный в себе человек, который, по общему мнению, любил подшутить над претензиями, привычками и предрассудками высшего общества.

– Я наслышан о ваших успехах в производстве локомотивов, – повернулся Мэтью к Ханту. – В Нью-Йорке с большим интересом следили, как вы объединяете британское мастерство с американскими методами.

Хант язвительно усмехнулся:

– Хоть и хочется приписать все лавры себе, скромность вынуждает меня признать, что Уэстклиф тоже приложил к этому руку. Он и его зять – мои деловые партнеры.