Время любить - Татьяна Ермакова Страница 9

Не вспоминалось ничего. Хорошо хоть, что и плохое не вспоминалось…

Маргарита вышла из чужой теперь ей квартиры, заперла все замки и медленно спустилась с лестницы.

Маринка нервно курила, в ожидании поглядывая на дверь подъезда. Отец хмурил брови и молчал.

— Папа… Маришка… — сделавшимся вдруг совершенно чужим голосом сказала Маргарита, обнимая своих родных. — Что бы я без вас делала? Спасибо вам за то, что вы у меня есть…

Отец крепко прижал к себе младшую дочь. Марина лишь шмыгнула носом и ничего не сказала.

А что говорить, если и так все понятно?

— Почему папа так поступил, мам? Почему? — не глядя на мать, спросил сын.

Маргарита с Тимофеем сидели на диване в комнате, когда-то принадлежавшей Маринке. Теперь это была комната Тимофея.

— Не знаю, Тим, — покачала головой Маргарита. Оглушительная пустота в голове никак не рассасывалась. Ледяная глыба в душе стала еще тяжелее. Как объяснить ребенку?.. КАК?

— Только не надо говорить, что папа все так же меня любит и в наших с ним отношениях ничего не изменится! — вспыхнул мальчик.

— Я и не говорю, — пожала плечами Маргарита, в очередной раз удивляясь рассудительности сына. Не по годам развитой ребенок… Возможно, в данной ситуации это не плюс, а минус. — Как же ничего не изменится, если мы с тобой уехали в другой город, если папа не будет возвращаться по вечерам домой и в выходные мы никуда не поедем… Все изменилось. Все. Даже материально нам будет очень трудно. Не можем же мы сидеть на шее у дедушки с бабушкой и у Марины с Джозефом. Я найду работу, меня часто не будет дома. Но, конечно, такого достатка, как при папе, не будет…

— Я пойду летом работать! — твердо заявил Тимка.

— Куда? — опешила Маргарита.

— Рекламные листовки раздавать или машины мыть, почту разносить, — принялся перечислять Тимофей.

— Солнышко мое… — еле слышно прошептала Маргарита, чувствуя, как к горлу подкатываются слезы. — Мальчик мой…

Она не смогла с собой справиться и разрыдалась.

Маринка, обеспокоенно заглянувшая в комнату, увидела, как сын обнимает плачущую мать и нежно гладит ее по волосам. Маришка, которая никогда ни перед кем и ни перед чем не пасовала, не сказав ни слова, — редчайшее, невероятнейшее явление, достойное занесения в Книгу рекордов Гиннесса, — закрыла дверь.

— Что там? — еле слышно поинтересовалась Алевтина Дмитриевна.

— Ритка рыдает, а Тим ее утешает, — обалдело призналась Маринка.

— Я еще сделаю из внука настоящего мужчину, — одобрительно усмехнулся Борис Игнатьевич.

— Может, и мне мальчонку родить? — все еще пребывая в состоянии легкого транса, риторически произнесла Марина.

Через неделю Маринка улетела в Штаты. Не то чтобы она очень хотела покидать свою семью, но миляга Джозеф звонил по два, а то и по три раза в день, основательно соскучившись по своей «термоядерной» жене. Для Маргариты вообще было непонятно, как спокойный, уравновешенный Джозеф Кнауф мог жить с ее цунамиподобной сестрицей. Кто его знает, может, правду говорят, что противоположности притягиваются?

Маргарита тихонечко, чтобы не слышали ни родители, ни Тимка, всплакнула в подушку. Без Маринки на душе было совсем пусто и уныло. Хотелось закопаться в одеяло с головой и лежать тихо-тихо, словно ее и вовсе нет…

Огромным усилием воли Маргарита встала, заправила постель и умылась ледяной водой, чтобы домашние не видели ее припухших глаз.

Господи, кого она хотела обмануть?

Отец, мама и Тимофей, не сговариваясь, сделали вид, что ничего не заметили.

После завтрака на Маргариту снова накатило, и она стала нехорошо поглядывать на одеяло, которым пыталась отгородиться от проблем. Чтобы хоть как-то отвлечься, Маргарита оделась и пошла в магазин.

«Сестрица совершенно права, — думала Маргарита, машинально покупая хлеб, сосиски и яйца. — Надо не нюни распускать, а налаживать свою жизнь!» Только с одним пунктом из Маринкиной программы Маргарита никак не могла согласиться. Сестра настаивала на том, что Маргарите нужно как можно быстрее завести себе мужчину. Она так и сказала «завести», будто мужчины — это тараканы, которые появляются сами по себе. Нет, не нужен Маргарите никакой мужчина! Хватит! Тем более что у нее есть целых два горячо любимых мужчины: сын и отец. Куда ж еще третьего-то?!

Купив в киоске «Роспечать» несколько газет с объявлениями, Маргарита вернулась домой.

Первая же газета повергла ее в шок.

— Пап, как ты думаешь, о чем речь, если в объявлении написано: «Приглашаем девушек на работу в сфере досуга, зарплата двести рублей в час»?

— Мам, ну ты как маленькая, — возмутился из своей комнаты Тим. — Ясно же, что проституток набирают!

Отец лишь руками развел. Какой, дескать, у нас акселерированный ребенок.

— И что, там все предложения такие? — уточнил Борис Игнатьевич.

— Не все, конечно, но есть, — призналась Маргарита. — Очень много объявлений о сетевом маркетинге, постоянный набор агентов по недвижимости, даже с обучением, потом распространение всякой косметики, ну и тому подобное.

— Ничего серьезного, — покачал головой отец.

— Кроме резчиков по стеклу, газоэлектросварщиков, водителей всех категорий и продавцов. Продавцов требуется просто море. Складывается такое впечатление, что скоро покупателей-то не останется, — фыркнула Маргарита.

— Риточка, а ты бы хорошо смотрелась за прилавком с шубами, например, — усмехнулась мать, выходя из кухни.

— На рынке! — наигранно радостно сообщил отец.

— Фу на вас, — рассмеялась Маргарита. — До такой точки нищеты, чтобы идти на рынок, я еще не дошла.

— А ты зря, — посуровела мать. — Вон Александра Алексеевна на рынке торговать не стыдится, а она, между прочим, высшее образование имеет, в институте преподавала двадцать лет. А Маришкины одноклассники? Олежку Мельникова помнишь?

Маргарита послушно кивнула. Никакого Олежку она не помнила, в конце концов, это Маринкины одноклассники, а не ее. Мама же помнила всех. И Маринкиных, и ее, Маргаритиных.

— Так вот, он на рынке одеялами торгует. А Алена Зайцева джинсы продает. А ведь Алена школу с золотой медалью закончила и институт с красным дипломом.

— Все-все, уговорила. Завтра же иду на рынок на работу устраиваться!

— Да подожди, Ритуль, может, в помещении что-то найдется, — успокоил ее отец. — А то и зимой, и летом, и в жару, и в холод… Ты же не советский постовой, который всегда на службе. Кстати, мать, сколько они там, на рынке, получают?

Алевтина Дмитриевна смутилась. Такими сведениями она не располагала.

— Сегодня же позвоню Алене и узнаю.

— Вот сначала позвони, а потом говори, — укорил жену Борис Игнатьевич. Много лет они жили душа в душу, но чего отец терпеть не мог, так это непроверенных сведений. Видимо, сказывалось военное прошлое.