Прошлой ночью с герцогом - Амелия Грей Страница 9

Она опять взглянула на мешочек с деньгами. Хоть она и не слишком жаждала тратить деньги на одежду, которую, возможно, не придется надеть дважды, все же придется забыть про гордость и купить новые платья. Когда сезон закончится, их можно будет продать, если она не сумеет найти новую работу, или сохранить и позже переделать для Джозефины. Не успеешь оглянуться, и сестра начнет привлекать внимание кавалеров. Впрочем, сейчас еще рано об этом беспокоиться и следует жить сегодняшним днем. Герцог посчитал ее достойной присматривать за его сестрами, и это стоит принять и доказать ему, что он в ней не ошибся.

Когда Эсмеральда подняла бархатный мешочек, в животе все медленно перевернулось: мешочек оказался тяжелее, чем она думала. Она развязала короткий шнурок и заглянула внутрь. Монет было столько, что наверняка хватит на платья, накидки, перчатки, шляпы и другие необходимые вещи, а также на новый гардероб для Джозефины. Конечно, надо пересчитать деньги, чтобы потом возместить герцогу все расходы, – захочет он того или нет.

Не думайте, что ошибки прошлого останутся погребенными в безвестности: всегда найдется, кому о них напомнить.

Закрыв за собой дверь агентства, Гриффин постоял на крыльце двухэтажного здания, глядя, как стекают по стеклам тяжелые холодные струи дождя.

Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз имел столь бодрящую беседу с женщиной… если имел вообще? Он давно привык, что представительницы прекрасного пола говорят лишь то, что, по их мнению, хочет услышать герцог, вместо того чтобы набраться храбрости высказать свое мнение, даже когда он просил об этом. Именно это качество: говорить то, что думаешь, – и пробудило его интерес к мисс Свифт. Светские дамы умели сделать губы розовыми, а щеки – румяными с помощью белил и красок, а у мисс Свифт все было естественным.

Познакомившись с управляющей агентством по найму, Бенедикт вдруг понял, какую женщину хочет видеть своей женой. Она должна не только делить с ним постель, но и уметь поддержать беседу. Среди готовых на все содержанок и вдовушек такие ему не попадались.

Бенедикт усмехнулся. Возможно, он потому и ухитрился прожить так долго, что вовремя порвал с любовницами, выпивкой и игрой. Теперь, в свои двадцать восемь, он, похоже, опять готов наслаждаться всем, что предложит ему жизнь, но на сей раз не пускаться во все тяжкие.

Поскольку из-за дебюта сестер ему придется посещать все мероприятия сезона, стоит, пожалуй, задуматься о поисках такой леди, которая могла бы пробудить в нем не только плотский, но и интеллектуальный интерес. На балах будет множество молодых дам: есть из кого выбрать. Может, удастся отыскать такую, которая заинтересует его так же, как эта мисс Свифт.

Она не побоялась говорить с ним откровенно, разве что постеснялась признаться в финансовых трудностях. Смущала ее и необходимость объяснять ему все обстоятельства своей жизни, хоть и напрасно: ее вины в обрушившихся на нее бедах нет. Молодой женщине очень непросто самой заботиться не только о себе, но и о сестре. Подумать только: она совершенно одна, но все же справляется со всеми трудностями. Это чертовски его впечатлило. И как держалась! Бенедикт не мог себе объяснить, что с ним творилось, но чем больше она убеждала его, что не сможет опекать его сестер, тем упрямее он настаивал на своем. Она продолжала твердить, что никогда не была компаньонкой, но он уже решил, что именно она нужна Саре и Вере.

И больше для него ничто не имело значения, в том числе и то, что общество действительно может посчитать ее слишком молодой для компаньонки леди-дебютанток. Гриффин тут же представил выражение ужаса на лицах вдов и старых дев, и это вызвало у него едва ли не злорадную улыбку.

В обществе слишком хорошо его знали, чтобы ожидать меньшего. Решимость мисс Свифт, с которой она противилась ему, показала, что в ней достаточно сил и твердости, чтобы держать в узде его избалованных сестер.

Поначалу он не мог понять, почему уперся как осел в своем желании, чтобы именно она приглядывала за этими сорвиголовами, а потом вынужден был признать, что хотел ее, пусть и помимо собственной воли. Все очень просто. И нет смысла это отрицать. Ничто не изменит того обстоятельства, что он безумно ее хотел: в постели… под ним… тихо стонущей от наслаждения.

Желание опять дало о себе знать напряжением в паху. Он почти сдался и приготовился упиваться этими ощущениями, но спохватился: сейчас для этого не время, – поэтому постарался отделаться от неотступного чувства, которое так неодолимо манило…

Давно уже его не влекло к женщине с такой силой, как к мисс Свифт. Неудивительно, что она занимала все его мысли. В конце концов, он мужчина, а у нее было чем притянуть: сильная, стройная, красивая, – но он не даст воли первобытным инстинктам, которые она так безоглядно в нем пробудила. Теперь она служит в его доме, а значит – под его защитой. Он никогда не пытался соблазнить горничную или служанку и не собирался начинать, однако отказывать себе в общении и беседах с этой девушкой не хотел.

С этой мыслью, твердо засевшей в мозгу, он надел шляпу и быстро пересек под проливным дождем улицу, где его ждал экипаж.

– Сент-Джеймс, – коротко бросил герцог вознице.

Устроившись поудобнее на бархатных подушках, Гриффин снял только что надетую шляпу и стряхнул с нее капли, прежде чем положить на сиденье. Карета выехала на мостовую, и лошади помчались рысью, но уже через несколько секунд остановились: экипаж сильно тряхнуло, потом протащило по камням, так что пассажир подскочил до потолка.

– Проклятье! – выругался Гриффин, упершись ладонями в противоположное сиденье.

Шляпа скатилась на пол. Единственное, что могло заставить кучера так резко остановиться, – кто-то перебегавший улицу. Решив узнать, какого дьявола происходит, герцог потянулся к двери, но ее неожиданно дернули, так что рука его схватила только воздух, и внутрь ворвался герцог Ратберн, а следом за ним и Солан Нокс, герцог Хоксторн. Оба уселись напротив Гриффина. Значит, ничего ужасного вроде раздавленного пешехода или животного не произошло, ну а к глупым выходкам своих приятелей он привык.

Рядом с открытой дверью кареты стоял кучер, вид у него был совершенно ошеломленный, а по шляпе стекали струи воды.

– Займите свое место. Я дам знать, когда буду готов ехать, – приказал Гриффин кучеру. – А вы, друзья, может, объясните, какого черта едва не погубили мой экипаж и лошадей?

– Это не входило в наши планы, – ответил Хок, снимая шляпу и приглаживая темно-каштановые волосы. – Мы как раз выходили из моего экипажа, когда вылетели твои кони, словно летучие мыши из дымохода на закате. Вот мы и помахали кучеру. Кто же знал, что он отреагирует так быстро.

– Ну, скажем, не только помахали… – смущенно признался Рат, вытирая ладонью мокрое лицо. – Я вовсе не хотел пугать беднягу, не говоря уж о лошадях.

– Радуйся, что все обошлось! – буркнул Гриффин, поднимая шляпу с пола и укладывая на сиденье.