Сексуальный дерзкий парень - Кристина Лорен Страница 9

Я тяну его пальцы к подолу платья, а потом – под него.

Он больше не смотрит на мой рот; мы смотрим друг другу прямо в глаза, пока я веду его руку вверх по внутренней части бедра. Здесь, в коридоре, так уединенно, темно и тихо, а из-за угла доносятся пьяное эхо бара и тяжелый бас популярной песни. Нас не видно, но в любой момент кто угодно, если захочет, сможет нас найти. Без всякого сопротивления с моей стороны он проскальзывает пальцем под ткань моих трусиков. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, пока он нежно водит по моей самой чувствительной части тела.

Я не знаю, что я сделала или почему, но вдруг меня охватывают противоречивые чувства. Я хочу, чтобы он трогал меня, о господи, я так этого хочу, но при этом я очень напугана. После Люка у меня было двое мужчин, но с ними всегда была прелюдия: поцелуи, все по нарастающей. Но с Анселем все упрощается, меня захлестывает желание.

– Не знаю, кто больше удивлен тем, что ты только что сделала, – говорит он и целует меня в шею. – Ты или я.

Он вытаскивает палец, но тут же вся его рука проскальзывает в трусики. Я задыхаюсь, когда он нежно, но уверенно ласкает меня двумя пальцами.

– Toutes les choses que j’ai envie de te faire… [3]

Я шепчу, сдерживая стон:

– Что ты сказал?

– Просто думаю обо всем, что хочу с тобой сделать. – Он целует меня в подбородок. – Хочешь, чтобы я остановился?

– Нет, – возражаю я, и меня охватывает паника. – Да.

Он замирает, и я тут же начинаю тосковать по ритмичным движениям его пальцев: – Нет. Не останавливайся.

Он, хрипло посмеиваясь, склоняется, чтобы поцеловать меня в шею, и как только его пальцы снова начинают двигаться, я закрываю глаза.

* * *

МНЕ НУЖНА ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ, чтобы открыть глаза; голова раскалывается. Все тело болит. Я крепко сжимаю виски, будто это поможет собрать голову в единое целое. А она, должно быть, развалилась на части, иначе бы так не болела.

В комнате темно, но за тяжелыми портьерами гостиничного номера, я знаю, слепит яркое солнце Невады.

Даже если я проспала неделю, мне нужно еще две.

Воспоминания о прошлой ночи возвращаются ко мне крошечными беспорядочными вспышками.

Алкоголь. Ансель. Я утаскиваю его в коридор, и я чувствую его язык у себя во рту. Потом мы разговариваем. Много разговариваем. Короткие вспышки обнаженной кожи, движение… и опустошающая легкость после ночи оргазмов, следующих один за другим.

Я вздрагиваю, к горлу подступает тошнота.

Больно пошевелиться. Я чувствую себя разбитой и выпотрошенной, и я даже не сразу понимаю, что лежу совершенно голая. И одна. Ребра, шея и плечи побаливают. Когда мне удается сесть, оказывается, что большая часть постельного белья валяется на полу, а я сижу на голом матрасе, будто меня вырвали из этого хаоса и намеренно уложили сюда.

Рядом с моим обнаженным бедром лежит листок бумаги, аккуратно сложенный пополам. Изящный почерк, сразу понятно, что писал иностранец. Я быстро читаю записку, моя рука дрожит.

«Миа,

я пытался тебя разбудить, но так как у меня ничего не получилось, я решил дать тебе поспать. Думаю, у нас в запасе всего пара часов. Я собираюсь принять душ и затем спуститься вниз, чтобы позавтракать в ресторане напротив лифта. Пожалуйста, найди меня.

Меня трясет, я не могу остановиться. И это не из-за невыносимого похмелья или от осознания, что я провела ночь с незнакомцем и не помню большую ее часть. Не из-за того, в каком состоянии комната: лампа сломана, зеркало все в следах пальцев, пол завален одеждой, подушками и, слава богу, обертками от презервативов. И дело не в темном пятне на ковре во всю комнату от бутылки с содовой. И даже не в маленьких синяках, которые я вижу на ребрах, и не из-за тянущей боли между ног.

Меня трясет потому, что на безымянном пальце моей левой руки – тонкое золотое кольцо.

МЕНЯ ТРЯСЕТ, ПОТОМУ ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ОТКУДА У МЕНЯ КОЛЬЦО, ОЧЕНЬ ПОХОЖЕЕ НА ОБРУЧАЛЬНОЕ, И ПОЧЕМУ Я НЕ ПОМНЮ, ЧТО МЫ ДЕЛАЛИ? Единственное, что я помню, после того как увела Анселя в коридор, что мы пили, очень много пили и флиртовали.

Вспышками вспоминается катание на лимузине.

Харлоу кричит что-то из окна, Ансель глупо улыбается.

Кажется, я помню, что видела, как Лола поцеловала Оливера.

Короткая вспышка камеры. Я тащу Анселя вниз по коридору. И секс. Много секса.

Я мчусь в ванную, меня рвет. От алкоголя остается кислый привкус, будто мне в горло влили стыд и сотню плохих идей.

Чищу зубы слабой рукой и сжимаю другую, одаривая свое отражение в зеркале самым грязным взглядом, на который только способна. Я выгляжу хреново, у меня на шее и груди штук семнадцать засосов, и буду откровенна: судя по тому, как выглядит мой рот, ночью я очень увлеклась минетом.

Я глотаю воду из-под крана и, спотыкаясь, возвращаюсь в спальню, натягиваю рубашку из первого чемодана, который попадается мне на пути. Я с трудом могу ходить и валюсь на пол, потратив тридцать секунд на поиски телефона. Заметив его в другом конце комнаты, ползу к нему, чтобы узнать, что он полностью разряжен, а я понятия не имею, куда дела зарядное устройство. Я сдаюсь и остаюсь лежать на полу, прижавшись к нему щекой. В конце концов кто-нибудь найдет мое тело. Ведь найдет, да?

Надеюсь, через несколько лет эта история покажется мне смешной.

– Харлоу? – зову я, морщась от того, как грубо звучит мой голос, от запаха моющего средства и несвежей воды, которыми пахнет ковер. – Лола?

Но огромный люкс совершенно пуст. Где, черт возьми, они провели эту ночь? С ними все в порядке? Картинка, как Лола целует Оливера, снова встает у меня перед глазами, но уже с некоторыми подробностями: они оба стоят перед нами в дешевом свете флуоресцентных ламп.

Да твою же мать, они тоже поженились?!

Кажется, меня сейчас снова стошнит.

Я делаю вдох через нос, потом выдыхаю ртом, и в голове медленно проясняется – достаточно, чтобы я могла подняться и выпить стакан воды из-под крана, чтобы не заблевать всю эту роскошь, за которую платит отец Харлоу.

Жадно набрасываюсь на энергетический батончик и банан из мини-бара, а затем двумя глотками осушаю банку имбирного эля. Чувствую – жидкости мне явно не хватает.

Под душем я тру ноющую кожу, бреюсь и моюсь трясущимися с похмелья руками.

Миа, ты ужасна. Пить ты не умеешь.

Ужасно не то, что я себя отвратительно чувствую, и не то, что я сделала.

Самое ужасное заключается в том, что я хочу найти его не меньше, чем Харлоу и Лолу.