Арабская принцесса - Таня Валько Страница 92

– Wallahi! – деревенская девушка от счастья бросается принцессе на шею, но через минуту приходит в себя и целует госпоже руку.

– Проваливай уже, – говорит Ламия резко и выпихивает девушку за огромную калитку, зная, что снаружи ее ждет современный и добрый мужчина. – Пусть вам повезет, – шепчет она в темноту.

Две пленницы медленно идут ко дворцу, чтобы осуществить общий план.

– И что теперь? – спрашивает Магда, заглядывая в аптечный пакетик. – Думаешь, что ребенок – это как куча дерьма: применишь слабительное и высрешь его?

Она становится грубой, от судьбы этой паршивой самолюбивой принцессы зависит и ее будущее.

– Не будь хамкой! Если высру все кишки, то высру и это маленькое дерьмо, – отвечает она в том же тоне. – Что ж ты за медсестра, если не понимаешь в народной медицине и применении трав?! А сейчас организуй мне только воду и выметайся! Если ты мне будешь нужна, то я тебе позвоню.

Беременная идет в свою спальню.

Ламия наливает в стакан холодной воды и пьет таблетку за таблеткой. Она слышит еще некоторое время, как хлопочет полька, как она, уходя, захлопывает за собой дверь. Принцесса закрывается в ванной, полной пара. «Настоящая сауна, – думает Ламия, немного запаниковав. – Как я это выдержу?! Наверное, скорее сама удушусь, чем выдавлю из себя этого ребенка!»

– Уф! – она быстро выходит из жаркого помещения, она шепчет: – Не справляюсь!

Ей хочется плакать.

– Но ведь я не могу обрекать на казнь ни себя, ни в чем не повинную Магду, – старается она себя уговорить, борясь со слабостью.

Принцесса бесится:

– Это ребенок Абдаллы! Насильника, садиста, выродка и религиозного фанатика! А если он заберет у меня ребенка и воспитает себе подобного?! Ведь его несчастная мать была нормальной, современной образованной женщиной! И вот, пожалуйста, что ее муж сделал с их сыном. А как мой добрый чудесный папа мог что-то подобное организовать сестре?

Впервые в жизни об этом думает она, глотая при этом три таблетки сенны.

– Как он мог ее сосватать за деревенского дурачка, мутавву-бедуина?!

Она тяжело вздыхает и кривится после того, как проглотила две ложки касторового масла.

– Все саудовские мужчины такие! – приходит она к страшному выводу. – Мой хороший и якобы справедливый дедушка, мой любящий и нежный отец, сумасшедший самый любимый Хамид…

Принцесса перечисляет тех, кого знала и любила и кто ее ранил.

– Они добры только к себе и к другим особям того же пошиба. Но мы, женщины, к таким в этой стране не относимся. Мы были, есть и будем худшие! – подытоживает она, от бешенства скрипя зубами.

Измученная событиями, с противным вкусом во рту, она ложится на кровать и молниеносно засыпает. Ее мучат кошмары, но она не может проснуться. Через два часа она открывает глаза, огромные от испуга.

– Ну, мой малыш, – резко обращается она к плоду, который, чувствуя, как нервничает мать, беспокойно вертится в ее животе. – Пора выбираться. Поверь мне, это для твоего же добра.

Держась за живот, который стал твердым и болит, она смеется как сумасшедшая, с огромным усилием встает, сбрасывает широкий пеньюар и мелкими шажками входит в ванную.

Через два часа страшных родовых болей и заворота кишок она садится на унитаз. Потом – снова в ванну, но ненадолго, потому что ежеминутно садится на горшок. Слабительное начинает действовать. От горячей воды ее тело уже красное и набухшее, но принцесса не обращает на это никакого внимания, потому что отчаяние сменяется гневом. Она во что бы то ни стало хочет реализовать то, что начала. «Я должна выбраться из этого плена, из этой чертовой золотой клетки! – шепчет она, омывая лицо холодной водой. – Я должна снова быть свободным человеком! Я не для того столько вытерпела, чтобы сейчас сдаться». Когда она чувствует, что больше ни секунды не выдержит в кипятке и пару, она потихоньку садится, хватается за металлические ручки, встает и поднимает ногу, чтобы перебросить ее через край ванны. В ту же минуту ее пронизывает невообразимая боль и мощная схватка охватывает низ ее живота. Женщина не имеет понятия, это из-за слабительного или это начинаются роды. Ей страшно хочется в туалет, но она не может выбраться из ванной. Она присаживается, вытягивает пробку и пускает холодную воду, которой поливает голову и шею…

Она стонет, обнимая твердый, как бетон, живот и наклоняясь вперед.

– Я, наверное, рожаю. Хорошо я сообразила со слабительными, – вслух хвалит она себя. – Справлюсь!

Принцесса выкрикивает, а голос эхом отражается от четырех пустых стен:

– Магда! Магда!

В возбуждении из последних сил она хватает телефон и орет в трубку во все горло.

– Ламия! Ты сумасшедшая! – медсестра врывается в ванную и видит женщину, сидящую на корточках в ванной, перепачканной кровью. – Ты изойдешь кровью! Зачем тебе нужен был кипяток?! Сейчас склеишь ласты, а они во всем обвинят меня и перережут мне горло!

«Очередной человек думает только о себе и не видит мучений других, – приходит к выводу Ламия после слов подруги по несчастью. – Она находилась тут со мной столько времени, столько бессонных ночей и дней в одиночестве, очень неплохо знаем друг друга, и теперь эта маленькая сучка беспокоится только о собственной шкуре! Что за отвратительное чудовище!»

– Не думай об этом! – хрипит она сквозь сдавленное горло. – Я смогу.

Она тужится изо всех сил – и на дно ванны вываливается маленький, но полностью сформированный человечек. Ламия протягивает трясущуюся руку к блондинке, и та дает ей приготовленные ранее ножницы. Мать сама перерезает пуповину новорожденному сыну.

– Мальчик!

У Магды – улыбка в глазах от вида чудом родившегося ребенка.

– Может, все же отдадим его Ханифе, чтобы передала какой-нибудь бездетной семье? Или оставила у мечети? – спрашивает она грустно: ей жаль здорового новорожденного, который начинает тихо попискивать и сучить маленькими ручками и ножками.

– Наверное, Бог оставил тебя, идиотка! – выкрикивает принцесса. – Или ты хочешь погубить бедную девушку, или нас подвергнуть еще большим неприятностям!

– Знаешь, сколько людей хотело бы иметь детей, а у них ничего не получается? – спрашивает Магда.

– Это меня не касается! И тебя тоже!

Ламия хорошо знает эгоистическую натуру девушки и не понимает, что с ней случилось.

– Приемные дети – это прекрасная идея, но не в арабской стране, не у мусульман. Каждый хочет иметь свое потомство, а приемный детей считают здесь рабами. Хочешь такой судьбы для этого малыша?

– Лучше такой, чем никакой, – выказывает Магда милосердие.

– Замотай его в это полотенце, ну же! – приказывает принцесса, не желая, чтобы девушка полностью ее растрогала. – Ох уж эти женские гены!