Вкус греха - Уильям Гилл Страница 98

Ариан посидела, напряженно размышляя, затем сняла трубку и попросила телефонистку соединить ее с отелем «Мирамар». Разговор занял меньше минуты.

Нана заперла дверь в свою комнату, вытащила чемодан и принялась паковать свои вещи. Она не могла понять, почему год назад Ариан позволила неизвестно откуда взявшемуся Чарлзу поселиться у них. Нана терпеть его не могла, да и Ариан, судя по всему, тоже. Ариан постоянно появлялась с ним на людях, но при этом и у нее, и у Чарлза была своя жизнь. Нана знала, что Ариан не любила Симона, но по крайней мере могла понять, почему она вышла за него замуж. Чарлз же не представлял собой ровным счетом ничего – это был просто красивый альфонс.

Хуже всего, что он плохо действовал на Глорию. Нет, не обижал ее – Чарлз вообще старался не замечать девочку. Однако с того самого момента, как он появился в доме, Глория стала злой, капризной, совершенно на себя непохожей. В результате Ариан тоже стала стараться избегать общения с ней. В самом деле, трудно было общаться с девочкой, которая то и дело кричала, что ненавидит свою мать и мужчину, с которым та живет. Однако отсылать Глорию в Швейцарию, в школу-интернат, как это только что сделала Ариан, было жестоко.

Нана понимала, что теперь внучка вырастет вдали от нее. Она потеряла Глорию, как когда-то потеряла свою дочь, и теперь ее жизнь лишилась смысла. Нана сказала Ариан, что хочет жить где-нибудь в другом месте, вдалеке от всех.

Она остановила свой выбор на замке Ла-Энкантада в Пунта-дель-Эсте, где Ариан иногда проводила свой отпуск. Холмы и море, объяснила Нана, напоминают ей о детстве. Ариан заверила Нану, что обязательно будет приезжать на уругвайское побережье вместе с Глорией на рождественские каникулы – в южном полушарии в это время начиналось лето.

Нана была довольна, что иногда все же будет иметь возможность видеться с внучкой, но в то же время станет жить одна.

Лондон

Ноябрь 1988 года

У Пандоры выдался особенно трудный день. Возникли проблемы с поставкой товаров в центральные графства, из Тайваня вовремя не поступила крупная партия хлопка, застрявшая в каком-то порту, и ко всему этому добавилась забастовка почтовых работников, создавшая множество досадных осложнений. После долгого телефонного разговора на повышенных тонах с каким-то типом, находившимся на противоположной стороне земного шара, она бросила трубку на аппарат, чувствуя себя, словно выжатый лимон. Было семь часов вечера. Лекция в штаб-квартире организации «Друзья земли», посвященная проблеме спасения котиков в Северном море, началась в шесть тридцать. Пандора решила, что успеет послушать заключительную часть, если поторопится.

Тед был в Нью-Йорке, и Пандора заметила, что ей не хватает того чувства уверенности и защищенности, которое исходило от него. Анализируя их отношения, Пандора всякий раз приходила к выводу, что они развиваются очень удачно, и она, по идее, должна была считать, что ей крупно повезло. Однако, хотя ей не хотелось признаваться в этом даже себе самой, Пандора радовалась возможности побыть одной, когда Тед уезжал. Может, мне просто иногда нужно немножко свободы, подумала она, паркуя машину около университетского колледжа.

Когда она вошла в здание, лекция уже закончилась. Пандора направилась было к выходу, когда кто-то вдруг дотронулся до ее плеча. Она обернулась.

– Привет! Вы меня помните? Я Эндрю Макадам. Мы с вами встречались в «Ковент-Гарден». Вы тогда еще обедали в обществе моих дяди и тети. Извините, я забыл ваше имя.

Пандора, разумеется, помнила, как молодой человек ворвался в королевскую ложу и скрасил своим присутствием до невозможности чопорную и напыщенную беседу. Эндрю лучился здоровьем и бодростью, добытыми явно не в тренажерных залах и соляриях – их ему наверняка заменяли море и солнце. Он был строен и широкоплеч – словом, весьма и весьма хорош собою.

– Меня зовут Пандора Дойл. Я вас помню, но тогда в «Ковент-Гарден» вы выглядели иначе.

– Ну разве что потому, что на мне был мой единственный костюм, – рассмеялся Эндрю. – Во всем остальном я, по-моему, тот же, что и раньше. Может быть, вы просто стали как-то по-другому смотреть на людей.

– Возможно, – согласилась Пандора, подумав, что Эндрю Макадам попал в точку.

– Завтра утром я улетаю обратно на Сейшелы. Недостаток времени заставляет людей быть более дерзкими, чем в обычных условиях. Я с удовольствием сейчас же пригласил бы вас пообедать. Но поскольку мое приглашение может быть расценено как слишком поспешное – ведь мы почти не знаем друг друга, – вам пришлось бы делать вид, что я кажусь вам слишком навязчивым. Почему бы нам не поболтать минут пять? А уж после этого я приглашу вас пообедать. Идет? Для начала расскажите мне, что могло привести такую красивую, стильно одетую женщину, как вы, на скучную лекцию о морских котиках.

Эндрю держался с подкупающей непосредственностью, и в то же время в его поведении начисто отсутствовало высокомерие и самолюбование, часто свойственные людям, сознающим свою внешнюю привлекательность. Его восхищение красотой Пандоры было неподдельным, и она почувствовала, что польщена.

– Я спонсирую проект по защите котиков от вымирания, – сказала она.

– Значит, вы богаты, хороши собою и задумываетесь о судьбах окружающего мира. Да, вы необычная женщина.

– Почему вы решили, что я богата? – поинтересовалась Пандора, насторожившись.

– Это видно по тому, как вы стоите. Когда я работал в банке, я мог определить размеры состояния любого посетителя, плюс-минус миллион, по походке. Правда, я давно не занимался такими вещами и немного потерял навык… – Скрестив руки на груди, Эндрю с шутливым вниманием окинул Пандору взглядом. – Пожалуй, я бы сказал, что размеры вашего состояния составляют от пяти до десяти миллионов. Ну а как обстоит дело в действительности?

Вопрос был не из тех, которые задают в первые десять минут после знакомства.

– В любом случае вас это не касается, – холодно ответила она.

– А, значит, вы в самом деле богаты, – рассмеялся Эндрю. – И очень жаль, потому что это означает, что с вами скорее всего очень трудно общаться. И все же мы могли бы вместе съесть какой-нибудь простенький обед.

– Я вас совершенно не знаю.

– Вот вам как раз отличная причина. За обедом я могу все о себе рассказать. Я уехал из Лондона пять лет назад, но думаю, что где-нибудь поблизости все еще можно найти подходящий ресторанчик с мягким полумраком, таинственной восточной музыкой, приличной едой и счетом, не превышающим десять фунтов.

Ей внезапно ужасно захотелось принять неожиданное приглашение – оно было чем-то вроде острой приправы к пресному, скучному, тяжелому дню.

– Что касается счета, вы погорячились, – ответила она. – Боюсь, на десять фунтов сейчас нигде не поешь – разве что ваша история совсем короткая. Может, вы все же осилите сумму посолиднее? Если нет, то могу заплатить и я.