Мило и волшебная будка - Нортон Джастер Страница 10

Братья преуспевали, только шли они врозь, ибо по природе своей были оба слишком мнительны и самолюбивы. Каждый мечтал превзойти другого — ради этого они трудились не покладая рук, так что в недолгом времени их города своим размером и великолепием уже могли поспорить даже с самим Разумом.

«Все-таки слово превыше разума», — утверждал один про себя.

«Все-таки число превыше разума», — думал про себя другой.

И неприязнь их друг к другу усиливалась.

Однако, не ведая о вражде сыновей, старый король на закате своего правления был счастлив и дни свои проводил, гуляя под сенью королевских парков. Единственное, о чем сожалел он, что не было у него дочери, поскольку маленьких девочек он любил не меньше, чем маленьких мальчиков. И вот однажды, гуляя по саду, нашел он в беседке, увитой виноградными лозами, корзину с двумя крошечным младенцами — то были прекрасные златовласые девочки.

И возликовал король.

— Они ниспосланы скрасить мою старость! — воскликнул он и призвал королеву, министров, придворных и весь народ, чтобы все могли лицезреть их. — Одну мы наречем Поэзией, другую — Мудростью, — объявил он, и стали они Принцессой Сладчайшей Поэзии и Принцессой Высочайшей Мудрости и воспитывались во дворце.

В конце концов умер старый король, оставив королевство на двух сыновей-наследников, однако с условием, что будут они печься о благе двух юных принцесс. И один стал править на юге и нарекся королем Азбукианом, единодержцем Словаренции, а другой стал править на севере и нарекся Матемагиком, королем Числовенции; и, блюдя свою клятву, оба они заботились о принцессах, пребывавших по-прежнему в Разуме.

Братья любили принцесс за великую их красоту, и прекрасное обхождение, и за уменье улаживать всякое дело справедливо и благоразумно. И со всяким вопросом, с бедой, обидой или тяжбой приходили к ним люди со всех концов земли, да и сами братья — а распря между ними не затихала — прибегали нередко к их помощи в разрешении своих государственных споров. В одном были все согласны: «У Поэзии с Мудростью на все есть ответ!»

Шли годы, отдалялись братья друг от друга все больше, королевства же их возрастали богатством и мощью, и споры между ними улаживались все труднее. Лишь принцессы по-прежнему терпеливо и с любовью расставляли все по своим местам.

Но вот однажды распря между братьями перешла все границы. Король Азбукиан твердил, что слово несравненно важнее числа и, стало быть, его королевство несравненно выше; Матемагик же утверждал, что, наоборот, число несравненно важнее слова, а следовательно, именно его королевство превыше. Они спорили, и пререкались, и бранились, и кляли друг друга так, что едва не дошло у них до рукопашной. Тогда порешили они отдать этот вопрос на суд принцессам.

После многих дней всестороннего разбирательства, когда все доказательства были рассмотрены, все свидетели выслушаны, принцессы вынесли такое решение:

«Слово и число равно ценны, ибо они суть уток и основа ткани познания. Перечесть все песчинки в пустыне столь же важно, как дать имена всем звездам в поднебесье. Посему обоим королевствам следует жить в мире и согласье».

Все остались довольны таким приговором. Все, но только не братья.

— Какой прок от этих девиц, коль они не способны разрешить тяжбу хоть в чью-нибудь пользу? — в ярости ревели они, поскольку каждый почитал свои интересы важнее истины. — Мы изгоним их из королевства на веки вечные!

И вот изгнали они принцесс из дворца и заточили в дальнем Воздушном Замке. С той поры их никто не видел. Вот почему ныне в наших землях нет ни Поэзии, ни Мудрости.

— А что сталось с двумя королями? — спросил Мило.

— Изгнанье принцесс — последнее дело, решенное ими в обоюдном согласии, после чего они вовсе возненавидели друг друга. И хотя их королевства процветают по-прежнему, старый город Разум пришел в запустенье, и нет никого, кто расставил бы все по своим местам. Теперь вам должно быть ясно: доколе принцессы не возвратятся, дотоле и мне сидеть в темнице.

— Ничего, — сказал Мило, увидев, как опечалена старая Ведь, — мы пойдем и освободим их.

— Это совсем непросто — отвечала та. — До Воздушного Замка дорога долгая, а единственную лестницу, ведущую к нему, охраняют очень злые демоны и духи.

Тактик зарычал — одна только мысль о духах привела его в бешенство.

— Боюсь, мальчику, даже если при нем собака, такой подвиг не по силам, — продолжала она. — Ничего не поделаешь. Я уже тут обвыклась. А вам пора идти, иначе вы потратите целый день впустую.

— Ну да, как же! — вздохнул Мило. — Нам тут сидеть еще шесть миллионов лет, и с этим тоже ничего не поделаешь.

— Какая чепуха! — проворчала Ведь. — Не стоит принимать Блюстителя Буквы Закона всерьез. Буквоеду очень нравится сажать людей в тюрьму, однако ему все равно, сидят они в ней или нет. Достаточно только нажать на вон тот рычажок в стене, и вы свободны.

Мило нажал на рычажок, и распахнулась дверь, впустив в темницу луч солнца.

— До свиданья! Заходите в гости! — крикнула Ведь, когда они переступили порог. И дверь захлопнулась.

У Мило и Тактика в глазах потемнело от яркого света. Когда же зрение к ним вернулось, первое, что они увидели, были тайные королевские советники, все пятеро рысцой трусившие к ним.

— Ах вот вы где!

— Где вы пропадали?

— Мы вас обыскались.

— Королевский пир вот-вот начнется.

— Идемте, идемте скорей!

Мило поспешил за ними, они же так торопились и волновались, что совершенно запыхались.

— А как же мой автомобильчик? — спросил Мило.

— Пустяки, — отвечал Премьер.

— Утрясется, — сказал Казначей.

— Обойдется, — заметил Фон-Барон.

— Уладится, — заверил Граф.

— Ничего, — проворчал Полковник, — у нас есть транспорт.

— Повозка.

— Таратайка.

— Колымага.

— Карета.

— Машина.

— Телега.

— Колесница.

— Тачка.

Так они тараторили, выкрикивая слова по очереди и указывая на маленькую деревянную тележку.

«О господи, опять слова, слова, слова», — подумал Мило, а забравшись в тележку вместе с Тактиком и тайными советниками, спросил:

— Как же эта штука поедет? У нее же нет…

— Тише! — прошептал Премьер. — Она движется тишком.

— Молчок! — прошептал Фон-Барон. — Она движется молчком!

— Без разговоров! — прошептал Полковник. — Поедет без разговоров!