Учитель вранья - Марк Харитонов Страница 10

– Сдаётесь?

– Сдаёмся.

– То-то же.

И вдруг они увидели, как шапочка-корона сама собой стала приподниматься над сиденьем стула. Под ней появилось круглое сияющее лицо. Оно не просто сияло – оно переливалось всеми цветами радуги. Красный лоскут превратился в маленькую красивую мантию.

– Стоп, – сказал сам себе Пузырь и перестал раздуваться. Он покачивался на стуле от незаметных дуновений воздуха, толстый, круглый, красивый. – Что, ловко я? Как будто бы меня здесь нет, а сам – пф-ф – только воздух выдохнул. Осторожность не помешает. Мало ли кто войдёт. Королям надо себя беречь.

– Ой, пожалуйста, не раздувайтесь так сильно, – попросил Я, – а то лопнете.

– Без тебя знаю, – буркнул Пузырь немного обиженно и чуть-чуть выдохнул воздух. – Невежливо говорить старшим «лопнете». Да ещё королям. Впрочем, я ценю заботу о моём королевском здоровье.

– А вы правда король?

– Разве не видно? Мантия – раз, корона – два и сижу на троне. Кто же я, по-твоему?

– Это вас, значит, выбрали королём на последнем празднике? – спросил Фонтан.

– Нет, – сказал Пузырь, – не меня, а моего далёкого предка. Его Величество Пузыря Первого. Он был основатель династии. С тех пор корона передаётся по наследству, и я уже Моё Королевское Величество Пузырь Двести Восемнадцатый. Вообще мы происхождения загадочного и даже волшебного. Когда-то, в незапамятные времена, Пузырь Первый победил огнедышащего дракона и освободил от него нашу страну. В благодарность за это его выбрали королём.

– Враньё, – сказал Фонтан. – Королём его выбрали за лучшее враньё.

Пузырь покачал головой. А вернее сказать, весь покачался на своём троне. Его переливчатое лицо то розовело, то голубело, то зеленело. Никак нельзя было понять, какого оно цвета.

– Это раньше было враньё, а теперь нет. Теперь враньё не разрешается. Теперь это называется история. Так и в учебниках пишут. Я догадываюсь, кто вы такие и зачем пришли. Вы заговорщики, да? Вы проникли во дворец, чтобы меня рассердить? Чтобы я лопнул от злости или от чего-нибудь другого? Это называется покушение. Как интересно! Впрочем, не особенно. Потому что ничего у вас не получится. Предупреждаю. Видите, я даже ничуть больше не раздуваюсь. Это раньше короли были нервные. Они могли лопаться от гордости, от зависти. Да от чего угодно. Пузырь Шестьдесят Восьмой лопнул, например, от восторга. А Пузырь Двести Семнадцатый, который был передо мной, – от простого насморка. Только успел сесть на трон, вдруг – ап-чхи! – и нет его. Одно мокрое место. Но то были неженки. Все из какого-то особого туалетного мыла. А я из простых. Из грубых, так сказать, хозяйственных сортов. У меня здоровье крепкое. И от всех болезней прививки. От хвастовства, от волнения, от сержения… или как это сказать? – от сердения. В общем, меня ничем не возьмёшь. И подходить ко мне лучше не пробуйте. Я сразу под потолок – фюить! – там воздух выпущу. Не увидите, не достанете. Я теперь здесь навсегда.

– Но ведь скучно всё время одно и то же, – сказал Я.

– Почему скучно? У меня вон троны разные. Трон-качалка, трон-каталка. Короны тоже всякие есть с козырьком от солнца, есть с разными бантиками. Можно примерять по очереди, в зеркало на себя любоваться. Почему одно и то же? Что прикажу, всё сделают, что захочу, всё мне дают. Не, королём быть очень даже интересно. Тебе это не понять, ты ещё маленький. Сколько тебе лет?

– Семь, – сказал Я. – То есть семь с половиной.

– Ты что, не можешь запомнить точно?

Я немного смутился.

– Запоминаю, конечно. Но это всё время меняется, надо перезапоминать. Только привыкнешь, что шесть, – уже шесть с половиной. Потом семь. Скоро будет восемь.

– Не, – сказал Пузырь и опять покачался на троне, – восемь тебе не будет.

– Почему?

– Потому что я вас никуда отсюда не отпущу. Думаете, какие вы хитрые, ко мне проникли? А я, может, сам хитрый. Я, может, нарочно дал вам пройти. Мне интересно немного поболтать с новенькими. Всё-таки развлечение. А потом вызову стражу, и вас запрут на замок вон в том чулане.

– Во-первых, мы не дадимся, – сказал Я. – А во-вторых, останусь я или не останусь, восемь лет мне всё равно будет. Время ведь идёт, не останавливается.

– Ты хочешь меня рассмешить, – сказал Пузырь Двести Восемнадцатый. – Я понял, ты хочешь, чтобы я лопнул от смеха. Не получится. От смеха у меня тоже прививка. Видишь, я только милостиво улыбаюсь твоей глупости. Как же это время может идти? Что у него, ноги, что ли? И куда оно, интересно, идёт?

И куда уходит?

Я хотел ответить, что так просто говорят: время идёт. Но потом подумал: как это в самом деле получается, что вот было человеку семь лет, а потом становится восемь? Человек стоит на месте – а всё меняется само собой?

– Я слышал, – пришёл на помощь Фонтан, – что время – оно течёт.

– Ну вот, то идёт, то течёт, – фыркнул Пузырь. – Как вода, что ли?

– Не знаю. Но говорят, оно стекает в такие ручейки, только невидимые, ручейки сливаются в реки, а реки – в большой Поток.

– Тоже невидимый?

– Да. Говорят, если окунуться в этот Невидимый Поток и поплыть по течению, можно попасть далеко в давние времена. А взрослый может стать снова маленьким. А если плыть против течения, маленький, наоборот, может стать большим. Только никто не знает, где этот Поток и как его заметить.

– Конечно, раз он невидимый, – сказал Пузырь. – Это я понимаю. Тут ничего удивительного. А то: меняется само собой. То семь, то восемь. И никуда ходить не надо. Не рассказывай мне сказок, не маленький.

– Да это на самом деле так, – сказал Я. – Про Поток я не знаю. Но время идёт или течёт везде… как это объяснить? Утром солнце всходит, движется по небу, потом прячется. Значит, день прошёл, наступила ночь.

– Как это – ночь?

– Ну, становится темно. Луна появляется на небе. Звёзды.

– И всё это в одном месте?

– Конечно. А через много-много дней и ночей кончается лето. Наступает осень, потом зима. Цветы вянут, листья облетают, вода замерзает и превращается в твёрдый лёд…

– Нет, правда? Вот чудеса! – удивился Фонтан. – Прямо сказка! У нас таких превращений не бывает. У нас всё обычно. Всегда тепло, всегда светит солнце. Есть, конечно, места, где можно посмотреть луну и звёзды, даже дождь и, говорят, даже снег. Но туда нужно ещё добираться. Есть места, где всегда дует сильный ветер, но там долго не удержишься. У нас утро всегда в одном месте, а ночь в другом.