Лесные сказки и были - Виталий Бианки Страница 12

Раз поздним осенним вечером мельник вернулся с охоты. Он поставил ружьё в угол и сбросил с плеч мешок.

Анютка кинулась разбирать дичь.

Большой мешок был набит стреляными утками разных пород. Анютка всех их умела различать по величине и блестящим зеркальцам на крыльях.

В мешке были крупные кряковые утки с фиолетово-синими зеркальцами. Были маленькие чирки-свистунки с зелёными зеркальцами и трескунки – с серыми.

Анютка одну за другой вынимала их из мешка, считала и раскладывала на лавке.

– Сколько насчитала? – спросил мельник, принимаясь за похлёбку.

– Четырнадцать, – сказала Анютка. – Да там будто ещё одна есть!

Анютка запустила руку в мешок и вытащила последнюю утку. Птица неожиданно вырвалась у неё из рук и быстро заковыляла под лавку, волоча разбитое крыло.

– Живая! – вскричала Анютка.

– Давай её сюда, – велел мельник. – Я ей живо шею сверну.

– Тятенька, отдай утку мне, – попросила Анютка.

– На что она тебе? – удивился мельник.

– А я её вылечу.

– Да это ж дикая! Она не станет жить у тебя.

Пристала Анютка: отдай да отдай, – и выпросила утку.

Стала кряква жить в запруде. Анютка привязала её за ногу к кусту. Хочет утка – в воде плавает, захочет – на берег выйдет. А больное крыло Анютка ей чистой тряпочкой перевязала.

Подошла зима.

По ночам воду стало затягивать ледком. Дикие утки больше не прилетали на запруду: улетели на юг.

Анюткина кряква стала тосковать и мёрзнуть под кустом.

Анютка взяла её в избу. Тряпочка, которой Анютка перевязала утке крыло, приросла к кости да так и осталась. И на левом крыле кряквы теперь было не синее с фиолетовым отливом зеркальце, а белая тряпочка. Так Анютка и назвала свою утку: Белое Зеркальце.

Белое Зеркальце больше не дичилась Анютки. Она позволяла девочке гладить её и брать на руки, шла на зов и брала еду прямо из рук. Анютка очень была довольна. Ей не было теперь скучно, когда отец уходил из дому.

* * *

Весной, как только растаял лёд на реке, прилетели дикие утки. Анютка опять привязала Белое Зеркальце на длинную верёвку и пустила в запруду. Белое Зеркальце верёвку стала щипать клювом, кричала и рвалась улететь с дикими утками.

Анютке стало жалко её. Но жалко было и расставаться с ней. Однако Анютка рассудила так: «Что ж силком её держать? Крыло у ней зажило, весна, она хочет детей выводить. А вспомнит меня, так вернётся».

И отпустила Белое Зеркальце на все четыре стороны. А отцу сказала:

– Ты, как будешь уток бить, зорко гляди, не мелькнёт ли на крыле белая тряпочка. Не застрели Белое Зеркальце!

Мельник только руками всплеснул:

– Ну, хозяйка! Сама своё хозяйство разоряет. А я думал: вот съезжу в город, селезня куплю, – Анюткина утка детей нам выведет.

Смутилась Анютка.

– Ты ничего мне про селезня не говорил. Да ведь, может, не поживётся Белому Зеркальцу на воле, так она ещё назад воротится.

– Дура ты, дура, Анютка! Где ж это видано, чтобы дикая птица назад в неволю ворочалась? Как волка ни корми, он всё в лес смотрит. Попадёт теперь твоя утка ястребу в когти – и поминай, как звали!

* * *

Тепло прибывало быстро. Река разлилась, затопила кусты на берегу. Полилась вода дальше, затопила лес.

Уткам плохо пришлось в тот год: пора нестись, а земля вся в воде – негде гнезда выстроить.

Зато Анютке весело: лодка есть – плыви, куда хочешь.

Поплыла Анютка в лес. Увидела в лесу старое дуплистое дерево.

Стукнула веслом по стволу, а из дупла кряковая утка – шасть! – и прямо на воду у самой лодки. Повернулась боком. Анютка глядит – и глазам не верит: на крыле белая тряпочка! Хоть грязная стала, а всё заметна.

– Уть, уть! – кричит Анютка. – Белое Зеркальце!

А утка от неё. Плещется в воде, словно подшибленная.

Анютка за ней на лодке. Гналась, гналась – уж из лесу выбралась. Тут Белое Зеркальце поднялась на крылья жива, здоровёшенька – и назад в лес.

«Хитришь ты! – думает Анютка. – Да меня не проведёшь: ведь это ты от гнезда меня отводишь!»

Вернулась назад, разыскала старое дерево.

Заглянула в дупло, – а там, на донышке, двенадцать продолговатых яиц зеленоватого цвета.

«Ишь хитрая! – думает Анютка. – Ведь вот где догадалась гнездо устроить, чтобы водой не достало!»

Вернулась Анютка домой, отцу рассказала, что Белое Зеркальце в лесу видела, а про дупло – молчок. Побоялась, как бы мельник гнезда не разорил.

Скоро вода спа́ла.

Анютка приметила, что Белое Зеркальце в полдень летает на реку кормиться. Тепло в этот час, и яйца в гнезде не стынут.

Чтобы не пугать даром птицу в гнезде, Анютка забегала прежде на реку. Знала уж, где в камышах любила кормиться Белое Зеркальце. Уверится, что здесь утка, и бежит в лес глядеть, – не вывелись ли в дупле утята?

Раз Анютка только высмотрела на воде Белое Зеркальце, – вдруг мчится по воздуху большой серый ястреб – и прямо на утку.

Вскрикнула Анютка, да уж поздно: ястреб впился когтями в спину Белому Зеркальцу.

«Пропала моя уточка!» – думает Анютка.

А Белое Зеркальце нырк под воду и ястреба за собой потащила.

Ястреб окунулся с головой. Видит – дело плохо: не совладать ему под водой с уткой. Разжал когти и улетел.

Анютка так и ахнула:

– Ну, умница! Что за умница! Из ястребиных когтей вырвалась!

* * *

Ещё прошло несколько дней.

Прибежала Анютка на реку, – нет Белого Зеркальца!

Спряталась в кусты, набралась терпенья, – ждёт.

Наконец летит утка из лесу; в лапах у неё жёлтенький комок.

Спустилась на воду.

Глядит Анютка: рядом с Белым Зеркальцем пушистый жёлтенький утёнок плавает.

«Вывелись утятки! – обрадовалась Анютка. – Теперь Белое Зеркальце всех из дупла на речку перетаскает».

Так и есть: утка поднялась и полетела в лес за другим птенцом.

Анютка всё сидит под кустом, – ждёт, что́ дальше будет.

Вылетела из лесу ворона. Летит, по сторонам поглядывает, – где бы чего на обед промыслить?

Заметила у берега утёнка – стрелой к нему. Раз, раз! – клювом по голове, убила, разорвала на куски и съела.

Анютка остолбенела – и крикнуть не догадается. Ворона опять в лес – и спряталась на дереве.

А Белое Зеркальце летит уж со вторым утёнком.