Щенок Питер и несгрызаемая кость - Юлия Евграфова Страница 12

Ласка улыбнулась:

– Ты молодец, очень хорошо придумал. Только, знаешь, давай пока не будем говорить про кость Фильке. Он, если узнает, задаст тебе такую трёпку, что даже я не помогу. Мы потом ему всё скажем, когда дойдем.

– Спасибо тебе. Я и сам боялся ему сказать. А теперь давай спать.

Засыпая, Питер успел подумать, что хорошо спать в сарае на сене. Но гораздо лучше дома, когда можно забраться на кровать и сначала устроить кавардак, сбив в кучу одеяло, кинув в центр подушку. Затем устроиться в самой середине беспорядка и уснуть, свернувшись калачиком. Только где она, эта кровать с одеялом?

Искусанные пчёлами, несчастные собаки так крепко спали, что даже не услышали, когда утром в сарай вошла женщина. Она хотела набрать в корзину сена, нагнулась и увидела непрошеных гостей. Всплеснула руками.

– Боже мой! Кто это ко мне пожаловал?

Собаки проснулись, услышав чужой голос, и хотели залаять, но ничего не вышло: за ночь их морды распухли ещё больше, и вместо лая выходили странные звуки, больше напоминавшие стоны.

Женщина присела перед ними на корточки, пригляделась и снова всплеснула руками:

– Неужто на мою пасеку забрались? Бедолаги! Что же мне с вами делать?

Она взяла корзину с сеном и ушла, но вернулась и принесла молока да свежего белого хлеба. Голодная троица не заставила себя ждать и дружно позавтракала. А в благодарность все приветливо завиляли хвостами.

Женщина рассмеялась и осторожно погладила каждого, выбирая места, которые меньше пострадали от пчёл. Затем она опять пошла в дом и принесла большую банку пахучей мази, которой бережно смазала укусы.

– Можете оставаться здесь сколько захотите, – предложила она. – Я живу одна, и мне в радость с кем-нибудь поговорить.

Ведь с вами можно поговорить, да? Сегодня я буду пересаживать цветы во дворе, и вместе с вами мне будет не скучно. Я вам наварю супа из потрохов.

Собаки целый день провели в гостеприимном доме: отсыпались, отъедались и залечивали раны. Как ни странно, больше всех хозяйке понравился косматый Филька, его она чаще других гладила и прижимала к ногам.

– Когда-то давно у меня был пёс, похожий на тебя, – рассказывала она разомлевшему от поглаживаний Филе. – Оставайся насовсем, если хочешь, вдвоём будет веселее.

Филька от такого внимания возгордился и почувствовал себя почти что собачьим принцем. Ведь Питеру с Лаской досталось меньше нежности, им остаться не предлагали. Филя по-прежнему сердился на Питера и Ласку, весь день лежал в сторонке, смотрел на небо и думал о чём-то своём. Товарищи даже решили, что Филька может здесь поселиться.

Но на следующее утро Филька вместе с друзьями отправился в путь, хотя на прощание долго лизал доброй женщине руки и вилял хвостом.

– Возвращайся, если будет плохо, – крикнула она вслед.

Питер, Филька и Ласка бежали вперед и чувствовали, что город уже близко. Городом пахло, он шумел вдалеке и звал. Именно там каждый мечтал найти свое счастье.

Внезапно у друзей на пути выросла огромная городская свалка. Старые автомобильные колёса, пластиковые бутылки и пакеты, сломанная мебель и много-много другого съедобного и несъедобного – мусора там было столько, что он образовывал целые горы, мелькал впереди океаном и извивался реками. Повсюду валялись разные бумажки: обертки от конфет и упаковки от мороженого, пакетики из-под сухариков и чипсов, фольга от жевательной резинки и глазированных сырков. Всё, что раньше Питер мечтал полизать на прогулке. Но, странное дело, теперь они совершенно не привлекали его внимание.

Там, где можно было перекусить и чем-то поживиться, кружились, оглушительно каркая, стаи ворон. Делиться добычей птицы не желали. Филя хотел стащить у них кусок не очень старой колбасы, но вороны угрожающе захлопали крыльями прямо над собачьими мордами и выставили острые клювы, словно копья. Они так защищали собственную территорию, что стали похожи на агрессивную чёрную армию, идущую в атаку. Даже задиристому Фильке расхотелось с ними связываться. Он лишь несколько раз сердито гавкнул и дёрнул одну ворону зубами за хвост, чтобы не воображала и знала – птиц здесь никто не боится.

Но на всякий случай друзья отбежали подальше от вороньей стаи.

– Посмотрите туда, – насторожилась Ласка и мотнула головой вперёд, на вершину мусорной горы.

Филька с Питером повернули морды и посмотрели наверх. На горе мусора, на самой высокой точке свалки привольно расположилась стая местных бездомных псов, настоящих разбойников. У таких лапы и морды всегда в шрамах от постоянных драк, с ними дела лучше не иметь. Даже если они знают дорогу к зоопарку, спрашивать у них не стоит. К ним вообще не нужно подходить на расстояние пушечного выстрела.

– Да-а, – протянул Филя. – Они здесь хозяева, а мы, между прочим, без спроса забрели на их территорию.

Он бросил печальный взгляд на Ласку с Питером: в драке они – подмога совершенно никудышная: небольшая дворняжка и щенок. А одному с целой стаей не справиться. Филя сел и озадаченно почесал задней лапой за ухом. Он был отважным псом и на ферме не прятался в кусты, если нужно было защищать хозяйство. Но какой прок сейчас погибнуть и оставить Питера с Лаской без поддержки?

Ветер подул в сторону вершины горы, и до бездомной стаи донесся посторонний запах. Псы насторожились, принялись нюхать воздух и дружно повернули головы в направлении непрошеных гостей. Потом они, как по команде, поднялись и поглядели вниз.

– Бежать надо отсюда. И поскорее, – сердито гавкнул Филька.

– Смотрите, тут какой-то лаз, – понюхав землю, заметил Питер.

И действительно, прямо у них под лапами обнаружился конец толстой трубы, которая уходила вглубь мусора.

– А если мы полезем по трубе? Когда гулял с хозяином, я слышал, что трубы часто выходят к воде. Вдруг мы выберемся к какой-нибудь реке? Сможем бежать по берегу.

Ласка осторожно понюхала вход в тоннель.

– Сыростью пахнет, – заметила она. – А что? Может, ты и прав. Выхода у нас всё равно нет: сзади ненормальные вороны, а впереди бродяги с большой дороги.

Филька полез первым, как самый сильный, Ласка последней, а между собой они пустили самого маленького – Питера. Ему в трубе было просторно, он мог даже лапы не поджимать и голову не пригибать, просто бежать в темноте. Зато Филька еле протискивался, полз по-пластунски, словно служебная собака на учениях, и громко пыхтел от натуги. Филя не привык двигаться ползком, поэтому получалось у него это очень медленно. А сзади кряхтела Ласка, которая была меньше Фильки, но всё равно не могла встать в полный рост.