Сказки братьев Гримм (сборник) - Филип Пулман Страница 3

«А вечер был хорошим. Жаркое солнышко освещало темные кроны деревьев в лесной чаще, и над старыми буками жалобно пела горлица».

Вдруг история перестает быть сказкой и начинает звучать как литературное произведение, написанное в стиле романтизма такими писателями, как Новалис или Жан-Поль. Простое чередование событий отступает перед емкой фразой и дает простор чувствам: примитивное сознание начинает чувствовать величие природы, замечает его и описывает свое ощущение. Воображение писателя и его способность к описаниям делает его уникальным, но сказки, как правило, не являются плодом фантазии отдельных авторов. Оригинальность и неповторимость здесь не имеют никакого значения.

Это не просто текст

«Прелюдия» Уильяма Вордсворта, «Улисс» Джеймса Джойса или любое другое литературное произведение – прежде всего текст. Не более чем набор слов на странице. Обращать внимание на то, что они собой представляют, прояснять места, где в различных изданиях могут возникнуть разночтения, следить за тем, чтобы читатель понял, что именно хотел сказать автор, – работа редактора или литературного критика.

Сказка, строго говоря, не является текстом подобного рода. Это запись слов одного или нескольких людей, пересказавших эту сказку. На конечный результат влияет множество факторов. Однажды человек рассказывает сказку красочно и эмоционально, а на следующий день он оказывается уставшим и не в настроении. Тот, кто записывает, тоже может встретиться с некоторыми трудностями, например простуда ухудшит его слух: или из-за кашля и насморка будет тяжело писать. А может случиться так, что хорошая сказка прозвучит из уст не совсем адекватного рассказчика.

Это имеет огромное значение, ведь рассказчики имеют разные способности и технику рассказывания, различное отношение к процессу. Братьев Гримм поразила способность одного из их источников, Доротеи Виманн, во второй раз рассказывать сказку теми же словами, что и в первый. Это очень облегчало запись. Ее сказки, как правило, были структурированы с величайшей тщательностью и точностью. Когда я работал над данной книгой, меня тоже поразило это обстоятельство.

Точно так же у кого-то из рассказчиков имеется талант к изложению сюжетов в комедийном ключе, у кого-то – в драматическом или детективном, а кто-то грешит пафосом и сентиментальностью. Естественно, люди выбирают сказки в соответствии со своим вкусом. Когда некий Х, обладающий комедийным даром, рассказывает сказку, он украшает ее различными смешными деталями или эпизодами, которые наверняка запомнятся слушателям, поэтому история в его пересказе будет несколько иной. Или, например, если страшная сказка прозвучит из уст любителя саспенса Y, то манера изложения, детали и изменения, которые он в нее внесет, станут традицией, пока, в свою очередь, тоже не забудутся, не изменятся или не усовершенствуются.

Сказка находится в постоянном развитии. Сохранить лишь одну версию – значит «запереть малиновку в клетку» и этим «разгневать небеса» (Уильям Блейк, «Изречения невинности», 1803).

И если ты, читатель, захочешь пересказать любую из сказок этой книги, я надеюсь, что ты не станешь ограничивать свою фантазию, строго следуя сюжету. Ты вправе придумать любые детали вместо или в дополнение к тем, что привел я. На самом деле это не только твое право, но и святая обязанность – рассказать сказку по-своему [1]. Сказка – это не просто текст.

Предельно ясная манера повествования

Может ли автор любой версии сказки достичь идеальной манеры изложения, которую Джеймс Меррилл назвал «спокойной и непредвзятой»? Конечно, автору не обязательно ставить себе такую цель. Уже существует и еще появится огромное количество версий, где присутствуют навязчивые идеи, яркая личность или политические пристрастия авторов. Сказки и не такое могут выдержать. Но я думаю, что даже при очень большом желании нельзя достичь полной ясности и непредвзятости, ведь в каждом абзаце, сами того не замечая, мы оставляем наши стилистические «отпечатки пальцев».

Единственное, что нам остается, – это стремиться к ясности и перестать беспокоиться об этом. Пересказ этих историй такое удовольствие, что не стоит его портить пустыми тревогами. Автор, осознавший, что ему не нужно ничего придумывать (поскольку сюжет уже существует) и от него требуется лишь брать аккорд за аккордом, описывать событие за событием с поистине джазовой легкостью, чувствует себя как прилегший отдохнуть молодой принц из сказки «Гусятница в колодце», которого овевает свежий ветерок. Написание сказок похоже на джаз – это всегда представление с элементами импровизации.

И наконец, мне хочется сказать всем тем, у кого есть желание пересказать эти сказки: отбросьте страх. Если у вас острое перо, используйте его. Если у вас получается убедительно и остроумно говорить, когда одна ваша нога в красном носке, а другая – в синем, – так и одевайтесь.

Мой личный страх имел отношение к стилю пересказа. Я уверен, что у каждой сказки есть собственный эльф-хранитель, чьему голосу мы подражаем, когда ее пишем, и было бы очень здорово, относись мы к этому эльфу с должным уважением и почтением. Эти эльфы одновременно молодые и старые, мужского и женского рода, сентиментальные и циничные, доверчивые и скептически настроенные, и вот еще: они совершенно аморальны. Подобно духам, которые помогли Могучему Гансу выбраться из пещеры (стр. 407), эльфы в сказках служат тому, у кого есть кольцо. Рассказчику. Тем же, кто возразит, что это нонсенс и для пересказа сказки нужно лишь воображение, я отвечу: «Разумеется, именно так мое воображение и работает».

Когда дело касается сказок, можно выложиться полностью, но этого все равно окажется недостаточно. Я подозреваю, что лучшим из сказочных историй присуще качество, которым, по мнению великого пианиста Артура Шнабеля, обладают сонаты Моцарта: они слишком просты для детей и слишком сложны для взрослых.

Эти пятьдесят сказок, по-моему, самое лучшее, что есть в «Детских и семейных сказках». Я, как и Доротея Виманн, Филипп Отто Рунге, Дортхен Вильд и множество других писателей, чье творчество было сохранено братьями Гримм, старался изо всех сил ублажить эльфов, охраняющих сказки. Я очень надеюсь, что и рассказчики сказок, и их слушатели станут после прочтения книги немного счастливей.

Филип Пулман, 2012 г.

Седьмое немецкое издание «Детских и семейных сказок» Якоба и Вильгельма Гриммов 1857 года, поскольку оно оказалось наиболее доступным. Книга была опубликована Вильгельмом Голдманном Верлагом. Номера сказок, упомянутые мной в примечаниях к каждой истории, взяты из книги «Классификация народных сказок разных стран», большого каталога, составленного Анти Аарне, впервые опубликованного в 1910 году дополненного Ститом Томпсоном в 1928 и 1961 годах, и в последний раз переизданного в 2004 Гансом Йоргом Утером (более подробно см. ниже), где сказки из ранних изданий помечены знаками «ATU» или «AT». Здесь я привожу работы, которые показались мне наиболее полезными и интересными.