Учитель вранья - Марк Харитонов Страница 32

Тим задумал два, Маленький Великан – три, Фонтан – четыре, Учитель Вранья – пять, а Таська – сто.

– Задумали? – сказала Гадалка. – Теперь прибавьте ещё такое же. Прибавили? Умножьте на три. Разделите на задуманное число. Отнимите единицу. Сделали? Сейчас Марфута скажет, сколько у вас получилось.

Она нажала какие-то кнопки на боку Марфуты, два раза крутанула ручку-хвост. Из ноздрей железной машины повалил дым, а в правом стеклянном глазу зажглась цифра 5. А в левом ничего не зажглось.

– Правильно? – спросила Гадалка.

– Правильно! – воскликнули все удивлённо.

– Вот видите! А она даже не знала, что вы загадали… Ну как, попробуете? Или вы хотите другим способом, не научным?

– Нет, лучше научным, – сказал учитель вранья.

– Тогда давайте свою тетрадку. Давайте, не бойтесь, Марфута её не съест. То есть сначала съест, а потом выплюнет… Так, а теперь позолотите ручку.

– Это как? – не понял Антон Петрович.

– Ну, уплатите сколько-нибудь. У нас услуги платные.

– Я не захватил с собой денег, – растерянно сказал Антон Петрович. – Никогда здесь не нужны были деньги.

– А меня деньги не интересуют. Есть что-нибудь волшебное?

– Волшебное? Откуда?.. Впрочем, есть! – вдруг вспомнил он. – Я же захватил двухмильные шлёпанцы. Вот. Может, подойдут?

– Как раз мне по ноге, – с удовольствием сказала Гадалка. – Только больно ношенные.

– А их чем больше носишь, тем они становятся волшебнее, – ответил учитель вранья.

Дети смотрели на шлёпанцы с сожалением. Так они и не увидели их в действии. Но раз другого выхода нет…

– Ладно, – сказала Гадалка. – Начинаем.

Она сунула тетрадку Антона Петровича в рот-щель, крутанула ручку-хвост. И другой раз, и третий. Из ноздрей у Марфуты повалил дым. Наконец она выплюнула довольно измятую тетрадь, а вслед за ней – бумажный листок.

Гадалка подхватила листок и дала Антону Петровичу. И вот что оказалось на нём напечатано:

– Что это такое? – недоумённо спросил учитель вранья. – Какая-то филькина грамота!

– Обман! – возмутился Маленький Великан.

– Почему обман? – засуетилась Гадалка. – Гадание должно быть немного поэтическим и неопределённым. Это вам не математический справочник и не прогноз погоды. Какая история, такой ответ.

– Но что всё это значит? – спросил учитель вранья.

– Откуда я знаю? Сами догадайтесь.

– А если это ничего не значит?

– Значит, значит. Значит, у вас история такая странная и бессмысленная, что не стоит на неё тратить сил.

– Ах, не стоит? Тогда отдавай шлёпанцы!

– Как бы не так! Работа затрачена, топливо затрачено, и всё вам бесплатно? Не отдам!

– Нет, отдавай!

– Не отдам!

– Опять расшумелись! Пообедать не дадут! – послышался недовольный голос.

Птица Соня высунула голову из-под крыла, раскрыла глаза – и в тот же миг исчезли Гадалка и Марфута вместе с шатром и облаком дыма.

– Что у вас случилось? – сказала Соня, встрепенувшись.

– Обманула нас Гадалка, – объяснил Фонтан. – Теперь надо искать, у кого есть птичье молоко.

– Так у нас говорят про то, чего не бывает, – заметил Тим. – «Ишь, птичьего молока захотел!»

– Почему не бывает? – возразила Таська. – Торт есть такой: «Птичье молоко». Я сама пробовала.

– Торт не считается, – сказал Тим.

– От ваших разговоров у меня аппетит разгорелся, – сердито сказала Соня. – Я не успела даже пообедать у тётушки Дирекции, вы меня раньше времени разбудили. Вот.

И Соня достала откуда-то из-под крыла бутылочку, затянутую детской соской.

– Что это? – спросил учитель вранья.

– Молоко, из которого тётушка Дирекция должна была мне сделать творог. Я ем только свежий, домашний. Но она не успела его приготовить. Дала мне подержать бутылочку – и тут пришлось с ней вместе проснуться. Сейчас надо будет вернуться…

– Постой! – сказал учитель вранья. – Значит, это твоё молоко? Ты – птица, это молоко можно назвать птичьим, ты ешь его в виде творога каждый день. Так?

– Так, – подтвердила Соня. – Ну и что?

– А то, что ты должна знать способ, как вылечить девочку от Серьёзной болезни. Почему же ты нам не сказала?

– Как это не сказала? – возмутилась птица. – Всё вам объяснила и даже сама показала, как надо делать… Вот так, клювом… не очень сильно… помните?..

– А, – разочарованно махнула рукой Таська. – Ты про щекотку? Это я пробовала. Не помогает.

– Не знаю, как это у вас называется, – проскрипела Соня всё тем же сердитым голосом, – только средство проверенное. Сама видела. И не один раз. Может, ты неправильно делала? Покажи как.

– Вот так. – Таська подошла к Фонтану и пощекотала его под мышкой.

Фонтан захихикал и дёрнулся – на него средство действовало.

– Ну кто же так делает! – заволновалась птица. – Я же показывала, как правильно. Надо не руками, не пальцами, это же грубо. Надо нежно-нежно, вот так, клювом… или как это у вас называется?

– Губами?

– Ну да. Вот этими губами дотронуться – да не сюда, а как у вас это называется?.. Вот это?

– Щека?

– Ну, значит, дотронуться до щеки. А ещё лучше до клюва… то есть до губ. И не грубо, как дятел, знаете, долбит, нет… именно нежно… вот так… Может, это у вас тоже как-нибудь называется?

– Поцеловать?

– Чего не знаю, того не знаю. Как назовёте, так и назовёте. Главное – не промахнуться, попасть клювом в клюв… то есть в губы. Может, это не особенно приятно, но для жизни совершенно безопасно. На многих проверено.

– И кто это должен сделать? – спросил учитель Вранья.

– Наверное, ты.

– Вот оно как…

Тим посмотрел на него с сочувствием, Таська – с интересом.

– Что ж, делать нечего, надо попробовать, – сказал учитель. – Не будем терять времени. Спасибо тебе, Соня, – и до свидания. Возвращайся заканчивать свой обед. Привет тётушке Дирекции.

– А можно мне ещё немного с вами? – вдруг попросилась птица. – Всё-таки хочется попутешествовать по-настоящему. А то всё во сне да во сне. Конечно, так спокойнее и не трясёт. Но очень уж надоело одно и то же. Может, посмотрю, как там у них. – Она показала на детей.