Ловушка для Кощея - Дмитрий Емец Страница 4

— Ишь ты, что Снегурка вычудила. Я-то думала, она примерная, — хмыкнула Кикимора.

— Это она только в сказках такая. На самом деле характер у Снегурочки тот еще. У Деда Мороза с ней много хлопот: то она влюбляется, то из дома убегает, то с людьми хочет жить. А как-то учудила, говорит: «На юг хочу поехать!» Дед Мороз ей: «Растаешь!» А она «хочу», и все тут! Упрямая девчонка!

Баба Яга задумалась, что-то припоминая, а потом продолжила:

— В подвале у Деда Мороза стоит большой сундук, а в нем заперты зимние месяцы — декабрь, январь и февраль. Они похожи на больших птиц, и первого числа каждого месяца Дед Мороз выпускает их по одному на волю. Главное тут не ошибиться, а то вместо января еще выпустишь февраль, и выйдет путаница. Еще в доме висят большие часы с кукушкой. Да только не простая это кукушка, весь год она спит, а показывается из часов только в конце декабря и начинает торопить Деда Мороза в дорогу. Тогда он берет волшебный мешок, выкатывает из сарая ледяные сани и запрягает в них Вьюгу, Метель и Пургу. Резвей этих коней на всем свете нет. Когда они шагом идут, от их грив вихри разлетаются и поземка метет. А уж если разыграются да во весь опор понесут, тут уж и света белого невзвидишь. Такой ураган поднимется, что весь снег в мире запляшет. За одну новогоднюю ночь пронесется тройка над всей Русью, и везде Дед Мороз оставит подарки. Для детей это игрушки и сладости, а для взрослых — приятные новости, удачи, сбывшиеся мечты.

— А где он держит свои подарки? — быстро спросила Кикимора.

— В волшебном мешке. А волшебство этого мешка в том, что подарки в нем никогда не кончаются и, сколько их из него ни бери, он все равно останется полным.

— Хо, я поняла! Мы украдем мешок с подарками! Вот будет здорово! В болото его ко мне, в болото! — восторженно взвизгнула Кикимора.

— Утихни, Кикимора! Не нужен нам этот дурацкий мешок, — скривился Кощей. — Зачем нам игрушки?

— Как зачем игрушки? Чтобы в них играться! — назидательно сказала Кикимора и с чувством превосходства взглянула на Кощея, явно гордясь, что вот, мол, она понимает такие важные вещи, а он нет.

Между бровей Кощея пролегла глубокая, похожая на зигзаг морщина.

— Хотите знать, что я задумал? — глухо произнес он. — Я хочу похитить у Деда Мороза первое мгновение нового тысячелетия!

— Зачем нам это мгновение? Что в нем толку? Пускай останется у Дедульника-морозильника! — удивилась Кикимора. Она обожала придумывать дурацкие прозвища.

— Что ты понимаешь, лягушка болотная! — рассердился Кощей. — Первое мгновение тысячелетия самое важное. Оно как начало нити. А кому принадлежит начало нити, тому принадлежит и вся нить. Тому, кто откроет шкатулку и выпустит мгновение, все тысячелетие будет отдано во власть. Если это будем мы, тогда все тысячелетие будет отдано во власть нам, злым волшебникам. Это теперь нас перестали бояться и мы вынуждены прятаться по медвежьим углам, в лесах и топях. Но ничего, очень скоро мы завладеем ледяной шкатулкой, и тогда — берегись, Земля! А повелителем всех злых волшебников стану я — Кощей Бессмертный!

— А я? Чтой-то ты обо мне не упомянул! — Баба Яга высунула нос из-за Кощеева плеча.

— И тебе что-нибудь да перепадет! — неопределенно сказал Кощей. Он был так жаден, что у него язык не поворачивался пообещать Яге хоть какой-нибудь пустяк. — А теперь поспешим. Мы должны подготовиться к шабашу!

— Ух ты, шабаш! А где он будет? — спросила Кикимора, которой не терпелось покрутиться среди нечисти.

— В двенадцать ночи у Останкинской башни! Ты на чем прилетела, Яга?

— Все на том же, Кощеюшка! Нешто не знаешь?

Баба Яга выволокла из-за трубы деревянную ступу и, кряхтя, залезла в нее.

— Уже тыщу лет на ней летаю, и случая не было, чтоб она меня подвела. Ступа — транспорт надежный, ни тебе запчастей, ни бензина, метлой взмахнул — и в путь, — похвалилась старуха.

Кощей направился было к своей летающей машине, но бросил на нее презрительный взгляд, плюнул и остановился:

— Не хочу больше в этот драндулет! Что, Яга, выдержит меня твоя ступа?

— Авось выдержит!

— Что значит «авось»? — подозрительно спросил Кощей, который хоть и был бессмертным, однако проявлял порой редкую трусость.

— «Авось» значит: может, выдержит, а может, и того… упасть, — пояснила Баба Яга.

— Утешила, называется, — проворчал Кощей.

Он направился было к ступе, но вдруг с лязгом наклонился и озабоченно стал искать что-то у себя под ногами.

— Нешто потерял что? — поинтересовалась Баба Яга.

— Отстань, бабка! Я здесь где-то копейку видел, — огрызнулся Кощей.

— Какую копейку? Волшебный неразменный грош? — забеспокоилась Баба Яга.

— Говорю тебе, обычную копейку. Копейка, она рубль бережет. Копейку не найдешь — рубль разменивать надо. А что разменяно, того уж почитай что и нет, — бормотал Кощей, всматриваясь себе под ноги.

Баба Яга всплеснула руками:

— Эх, Кощей, Кощей! Каким был скрягой, таким и остался. У него казны золотой сундуки, а он за копейкой погнался!

Кощей мрачно посмотрел на Бабу Ягу:

— А ты, старуха, в чужие подвалы не заглядывай! А не то смотри у меня — в бараний рог согну. Забыла, кто я?

Перекошенное лицо Кощея было таким страшным, что Баба Яга испугалась:

— Ох-ох-ох! Да что ж ты, Кощеюшко, красавец мой яхонтовый! Прости ты меня, бабку старую! Что с меня, бабки, возьмешь? Дунь на меня, я и рассыплюсь!

— Как бы не так! Пробовала! — шепнула себе под нос Кикимора.

— Ладно, Яга, забудем. Сам не знаю, что на меня нашло. Чуть что, вскипаю так, что нагрудник раскаляется!

Разглядев наконец копейку, Кощей поднял ее и, довольный этим, бряцая доспехами, забрался в ступу.

— Тесно тут. Под ногами что-то мешается, — проворчал он.

— Это мой телевизорчик! Не выбрасывай его, дяденька Кощей! — забеспокоилась Кикимора.

— Она у нас упертая. Без телика своего ни за что лететь не хотела. Сидит день и ночь у себя в болоте и с программы на программу гоняет. Вылезает из трясины, только чтоб батарейки поменять, — наябедничала Баба Яга.

Кикимора смущенно захихикала. Ваня заметил, что зубы у нее острые и растут в два ряда. Видно, у себя на болоте она не прочь была полакомиться и зазевавшейся лягушкой.

Баба Яга оглушительно, не хуже Соловья Разбойника, свистнула в два пальца, взмахнула метлой — и ступа, поднявшись над крышей, умчалась в сторону Останкина.

Только убедившись, что ступа улетела, Ваня осмелился вылезти из багажника. Он кинулся к чердачной двери, толкнул ее, но железная дверь была заперта. «А вдруг ее в ближайшие дни не откроют? Что мне тут, неделю сидеть?» — в ужасе подумал мальчик, но вдруг услышал, как в замке с другой стороны поворачивается ключ. Испугавшись, что это снова кто-то из нечисти, Ваня спрятался за трубу.