Приключения Эмиля из Леннеберги - Астрид Линдгрен Страница 5

Но Эмиль был благоразумным и редко повторял одну и ту же проделку дважды, он всегда придумывал новую.

Он стругал своего деревянного старичка и думал о том, как он поднял Иду на флагшток вместо флага. Он это сделал быстро, раз-два – и готово! Что тут голову-то ломать! Да и стругал он тоже быстро и умело.

Потом Эмилю захотелось выйти на волю. Однако родители и гости на своем пиру о нем, видимо, совсем забыли. Он ждал-ждал, но никто не приходил. Тогда Эмиль начал размышлять, как бы ему самому выбраться отсюда.

«Может, через окошко? Наверное, это пара пустяков», – подумал Эмиль. Окошко было высоко, под самой крышей, но Эмиль без труда добрался до него по доскам, наваленным у самой стены.

Отворив окошко, мальчик собрался было спрыгнуть, но увидел, что земля внизу сплошь заросла этой подлой крапивой. А прыгнуть в заросли крапивы

– приятного мало! Однажды Эмиль уже проделал это – только чтобы попробовать, как она жжется. Теперь он знал – как, и повторять свой опыт ему не хотелось.

– Я еще в своем уме, – сказал Эмиль. – Нет уж, придумаю что-нибудь получше.

Если тебе случалось бывать на таком хуторе, как Каттхульт, ты сам знаешь, сколько там нагорожено всяких строений и пристроек. Стоит попасть на хутор – и сразу захочется играть в прятки. В Каттхульте были не только конюшня, скотный двор, свинарник, курятник и овчарня, но и множество разных пристроек и сараев. Была там и коптильня, где мама Эмиля коптила свою знаменитую колбасу, и прачечная, где Лина стирала грязную одежду, и еще два сарая, стоявших рядом друг с другом. В одном держали дрова и разный столярный инструмент, а в другом – скалку для белья, валек и разную вкусную снедь.

Эмиль и маленькая Ида любили по вечерам играть в прятки, бегая между всеми этими постройками. Конечно, там, где не было крапивы.

Но сейчас Эмиль не мог ни во что играть. Он сидел взаперти, и выпрыгнуть из окошка тоже было нельзя, потому что маленькая площадка между столярной и кладовой густо заросла крапивой.

Вдруг Эмиль увидел, что окошко кладовой открыто, и ему пришла в голову необыкновенно удачная мысль. Ерундовое дело! Он положит доску между окошками столярной и кладовой и перелезет по ней. Ему порядком надоела эта столярная, да к тому же он проголодался.

Эмиль никогда долго не раздумывал, когда ему в голову приходили необыкновенно удачные мысли. Он мигом перекинул доску из одного окошка в другое и пополз по ней! Это было небезопасно, потому что доска была тонкая, а Эмиль тяжелый.

«Если все обойдется, отдам Иде моего петрушку», – мысленно пообещал Эмиль. Доска под ним предательски потрескивала, и, взглянув случайно вниз на крапиву, он испугался и потерял равновесие.

– Помогите! – завопил Эмиль, повиснув на руках. Он чуть не свалился прямо в крапиву, но в последнюю секунду ему удалось зацепиться ногами за доску и снова вскарабкаться наверх. Не прошло и минуты, как он оказался в кладовой.

– Ерундовое дело и есть, – сказал Эмиль. – Но петрушку все равно отдам Иде… может… только, я думаю… в другой раз… а может, он к тому же сломался. Ну да я еще погляжу…

Он пнул доску ногой, и она скатилась обратно в столярную. Эмиль любил во всем порядок.

Спрыгнув на пол, он подбежал к двери и подергал ее за ручку. Дверь была заперта.

– Так я и знал, – сказал Эмиль. – Но скоро они придут за колбасой, и тогда… угадайте: кто тогда выскочит отсюда?

Эмиль потянул носом воздух. В кладовой пахло чем-то вкусным. Значит, найдется, чем полакомиться. Эмиль внимательно огляделся. И в самом деле, в кладовой было полно еды! Наверху, под потолком, нанизанные на жердь, висели копченые окорока и пальты. Их было немало, потому что папа Эмиля обожал пальты со шпиком и белым соусом. В углу стоял ларь с караваями чудесного душистого пшеничного хлеба, а рядом с ним складной стол – на нем лежали желтые головки сыра и красовались глиняные горшки со свежесбитым маслом. Сзади, за столом, примостилась деревянная кадушка с соленым шпиком, рядом, в большом шкафу, мама Эмиля держала малиновый сок, маринованные огурцы, чернослив и свое лучшее клубничное варенье. А на средней полке она хранила свою знаменитую колбасу.

Эмиль просто обожал эту колбасу.

Праздник в Каттхульте был в полном разгаре. Гости уже выпили кофе со сдобными булочками и теперь сидели и ждали, когда у них снова разыграется аппетит, чтобы начать все сначала и отведать копченой грудинки, селедочного салата, колбасы и еще всякой всячины.

Но тут мама воскликнула:

– Ой, мы совсем забыли про Эмиля! Бедняжка, засиделся он в этой столярке!

Папа тотчас помчался в столярную, а маленькая Ида следом за ним.

– Ну, Эмиль, выходи! – крикнул папа, отворяя дверь настежь.

Угадай – удивился папа или нет? Эмиля там не было.

– Он сбежал через окошко, плутишка этакий! – сказал папа.

Но, выглянув в окошко, он увидел, что густая крапива под окном по-прежнему стоит высокая и пышная и нисколько не примятая. Тут папа перепугался.

«Что-то неладно, – подумал он. – Крапива не помята, по ней никто не ходил».

Маленькая Ида разревелась. Куда девался Эмиль? Лина часто пела грустную песенку о девочке, которая обернулась белой голубкой и улетела, чтобы не сидеть взаперти. Эмиля тоже заперли, и кто знает, не обернулся ли он голубем и не улетел ли от них? Маленькая Ида оглянулась – не видать ли где голубя. Но возле сарая разгуливала, выклевывая червей, лишь одна-единственная жирная белая курица.

Маленькая Ида еще пуще разревелась и, указав на курицу, спросила:

– Может, это Эмиль?

Папа так не думал. Но на всякий случай побежал к маме спросить, не замечала ли она, что Эмиль умеет летать.

Нет, мама ничего такого не замечала. В Каттхульте поднялся страшный переполох. Какой уж тут праздник. Все бросились на поиски Эмиля.

– Ясное дело, где же ему быть, как не в столярке, – сказала мама папе.

И все кинулись туда и стали обыскивать все углы.

Но Эмиля в столярной не было. Там было всего-навсего пятьдесят пять деревянных старичков, выстроившихся рядами на полке. Фру Петрель никогда не видела столько деревянных старичков зараз и удивилась, кто бы это мог их выстругать.

– Кто, как не наш Эмиль! – сказала мама и заплакала. – Он был такой чудесный малыш!

– Еще бы! – поддакнула, дернув головой, Лина. А потом добавила на чистейшем смоландском наречии: – Поглядим-ка лучше в кладовке!

Для Лины это было совсем не глупо. Все ринулись в кладовую. Но и там Эмиля не было!

Маленькая Ида горько и безутешно заплакала, потом подошла к белой курице и прошептала:

– Не улетай, миленький Эмиль! Я буду кормить тебя куриной едой, буду таскать тебе полные ведерки воды, только оставайся в Каттхульте!

Но курица ничего определенного не пообещала. Она только закудахтала и удалилась.