Рыцарь Рыжик - Валентина Дегтева Страница 5

Генрик с улыбкой взял пианино в руки и поднёс его к окну. Йорик как раз только что окно помыл и открыл, чтобы проветрить.

— Сюда запихивать?

— Эй, толстяк, не побей горшки с фиалками! — только и успел крикнуть Йорик. — Где-то я тебя видел! Слушай, а это не ты на Розовых болотах увёл у меня из-под носа хорошенькую принцессу примерно тысячу лет назад?

— Очень может быть! — расхохотался Генрик.

— Как кстати здесь оказался этот великан! — Мама вздохнула с облегчением. — Я же вам говорила, что мы со всем справимся сами! Удача на нашей стороне!

— Но в дом я его не пущу! — проворчала бабуля. — Да и не влезет. Пусть ночует в парке.

— Я знаю, вы меня сейчас спросите, где великан, — совершенно спокойно сказал Рыжик, проходя мимо Трёхногого стола, за которым рыцари пытались приклеить сэру Козявке бороду из мочалки, чтобы превратить его в гнома. Вчерашнее кино не прошло для них даром. — Так вот, мой великан спит. Он слишком долго просидел на цепи у злого волшебника. А теперь может растянуться на травке в полный рост и хорошенько выспаться. Так что до обеда не ждите. А дракон полетел в магазин за картошкой.

— Тю… — Мырлин посмотрел на Рыжика с неожиданным сожалением. — А тебя бабуля не хочет к доктору сводить? Ты чего, всерьёз это всё, малый? Какая, к лешему, картошка? Мы пошутили!

— Молодая картошка, — развёл руками Рыжик. — Турецкая! А, вот ещё. Там, на свалке, я видел кучу ржавых вёдер и всяких классных штук для доспехов. Бегите, пока не разобрали. Дарю!

— Ты был на свалке?! — в один голос ахнули сэр Фингал и сэр Кашалот.

— А что такого? — насвистывая, Рыжик заложил руки в карманы.

— А сейчас куда?

— Пожалуй, раздобуду себе коня… Или раскопаю сокровища. Принцессу какую-нибудь освобожу. Дел много!

Довольный произведённым впечатлением, Рыжик намеревался уверенной рыцарской походкой скрыться за углом булочной, но не тут-то было.

— Куда?! — бабуля цапнула внучка за рукав. — Уж сегодня-то я не засну! Я вот… будильник в кармане припрятала! — и она помахала у него перед носом древним механическим будильником. — И глаз не сомкну. Пойдём, миленький, пойдём играть с бабушкой… Каравай, каравай, кого хочешь выбирай!

— Бабуль, — Рыцарь Рыжик в одно мгновение превратился в прежнего Рыжика. — Только не каравай! Ну хоть своди меня в парк, а?! На каруселях покататься! Пожа-а-а-алуйста!

В парке всё было как обычно: одни карусели слишком дорогие, другие слишком опасные, а третьи совсем для малышей, на них Рыжик и сам кататься не хотел. Когда они ходили гулять с папой — ох, как это было давно — можно было всё: носиться сломя голову на велосипеде, стоя качаться на качелях, залезать на самые высокие лестницы… С бабулей нельзя было ничего, даже считать ворон: а вдруг вороны нападут? Говорят, стая ворон может утащить худенького ребёнка! Но Рыжик даже к этому привык.

В общем, в парке всё было как обычно. Только на зелёной поляне за деревьями сладко спал, подложив под голову покрышку, великан Генрик. Но все принимали его за новый аттракцион и ничуть не удивлялись. На брюхе у Генрика ребята скакали, как на батуте, а он этого не замечал — отсыпался. «До чего удивительно, — подумал Рыжик. — В нашем городе, оказывается, столько чудес, но никто их не видит, даже у себя под носом! А раз их вижу только я, все эти чудеса — мои!»

И тут Рыжик увидел ещё одно чудо…

Лошадку. Лошадка возила по кругу тележку. Кажется, эта лошадка тоже спала на ходу. И когда-то, наверное, была белой, а теперь — просто грязной. На ухе у неё болтался бумажный цветок. На козлах восседал смуглый усач. Он на тарабарском языке зазывал детишек прокатиться:

— Карманда-барманда! А карманда-барманда!

Рыжик решительно дёрнул бабулю за рукав:

— Бабушка, хочу!!! На тележке хочу.

Усач заметил парочку на обочине и улыбнулся во все свои золотые зубы:

— Карманда-барманда, бабулечка!

— Ох ты господи, — бабушка поморщилась. — Да ведь он тебя выронит, ирод. Ладно, ладно, поедем, авось и бабуля влезет в твою таратайку.

Как Рыжик ни сопротивлялся, бабушка втиснулась в расписную тележку вместе с ним. Усач прищёлкнул языком, и лошадка двинулась по кругу. Цок-цок — стучали копыта. Дрень-дрень — звенел колокольчик. Ох-ох — кряхтела бабушка, испуганно озираясь. Цок-цок, дрень-дрень, ох-ох.

— Как заколдованная… — произнёс Рыжик неожиданно для себя. — Лошадка идёт по кругу, как заколдованная.

— Конечно, заколдованная. Ни одна обычная лошадь не выдержала бы на моём месте, — прошептала лошадка одними губами. Усач не понял её языка, потому что понимал только свой, кармандинско-бармандинский. А бабушка была слишком озабочена, не соскочит ли с оси колесо.

— Я так и знал! — Рыжик вцепился пальцами в бортик тележки. — Я так и знал!

— Мы, лошадки из долины Белых Колокольчиков, необычайно выносливы. Можем катать детей дни и ночи напролёт, но только кого сами захотим. А директор здешнего парка выкрал меня из сказочной страны и заколдовал. И теперь я вожу всех подряд.

И жадин, и драчунов, и жестоких бездельников. Вечно иду по кругу… По кругу… По кругу…

— Директор парка — тоже злой колдун?! Вот те на, — Рыжик почесал затылок. — Выходит, у нас в городе что ни директор, то злой колдун. Директор зоомагазина мучает животных, директор свалки завалил всё мусором, и директор парка тоже хорош. Может, нормальные люди в директора не идут? Но как же тебя расколдовать?!

— Я не знаю… Не знаю… Не знаю… Он держал у меня перед носом часы на цепочке и покачивал ими туда-сюда, туда-сюда… Тик-так, тик-так, тик-так… Теперь даже ночью я не могу остановиться и всё хожу-хожу. Ты даже не представляешь, как у меня кружится голова!

Бедная, бедная лошадка! Часы…

В поисках решения Рыжик принялся крутить головой по сторонам. Ведь попалось же ему на глаза мыло, когда он хотел спасти великана! И тут… Рыжик заприметил будильник, который торчал из кармана бабушкиной шерстяной кофты. Вот оно! Динь-дон — пора проснуться! Рыжик выхватил будильник, выставил стрелку и несколько раз повернул заводной ключ…

Какой это был динь-дон!

В ту же секунду лошадка встала на дыбы и, сойдя с заколдованного круга, бросилась вскачь через парк, напрямик. Усач слетел с насиженного места да так и остался сидеть на дороге. Он потрясал кулаками и вопил:

— Карманда-барманда! Гей-гоп! — Но под усами у него пряталась золотозубая улыбка. Кажется, он радовался за лошадку, которая обрела долгожданную свободу, и сам был бы не прочь сейчас мчаться по степи на резвом скакуне, а не работать на злого директора парка.