Волшебные капли для Субастика - Пауль Маар Страница 6

Тогда Мартин подошел к лыжной проблеме с другого бока.

— Но ведь лыжи стоят огромных денег! Зачем столько выкладывать, если я и кататься-то на них не умею!

— Вот и научишься! — возразил господин Пепперминт. — Ведь вы для того и едете в лыжный лагерь, насколько я понимаю.

— А ты сам умеешь на лыжах кататься? — поинтересовался Мартин.

— Я? Нет, — честно признался господин Пепперминт. — К сожалению. В детстве я страшно боялся этих штуковин, а теперь уже поздно учиться.

— Вот и я, между прочим, страшно боюсь этих штуковин, — выпалил Мартин.

— Хм… — озадачился господин Пепперминт. — Понимаю тебя, — сказал он и положил сыну руку на плечо. — Как же с этим бороться?

— Понятия не имею, — уныло отозвался Мартин. — Хотел тебя спросить, но раз ты и сам не знаешь…

— Надо посоветоваться с мамой, — предложил господин Пепперминт. — Она ведь у нас очень смелая! Смелее нас двоих вместе взятых!

— А чего ее спрашивать, если я заранее знаю, что она ответит, — вздохнул Мартин. — Скажет, что ей очень нравятся скромные, робкие люди вроде тебя…

— Это она так говорит? — умилился господин Пепперминт. — Здорово!

— А мне нравятся смелые. Как Йенс Ульман, — буркнул Мартин и побрел к себе в комнату.

Весь вечер он просидел у себя, ломая голову, что бы такое придумать. Аппендицит — вот хорошая штука, размышлял он, старательно ощупывая себя. Так нет, не болит! Перелом руки тоже сгодился бы. А как ее по заказу сломать? Может быть, зуб подойдет? Сказать, что разболелся, мочи нет, и кто там разберется, болит он в самом деле или нет.

Но тут он представил себе, как огорчится Роланд, когда узнает, что ему придется ехать одному, и принял решение.

Он взял листок бумаги и написал: «Нельзя оставлять друзей в беде. Я пообещал Роланду, что поеду, значит — поеду!!!»

Он сложил лист в четыре раза и сунул под подушку. Способ был проверенным. Поспишь с такой запиской, и, глядишь, на следующее утро все исполняется, что задумал. Во всяком случае, Мартин уже так делал, когда у них была контрольная по биологии. Помогло. «Авось, и теперь поможет», — сказал он себе.

Если бы он знал, что не он, а Роланд не сдержит данного обещания, он, может быть, написал бы совсем другое.

Отъезд в лагерь был назначен на седьмое января. В семь тридцать автобус отправлялся от Шиллер-плац. Первые ученики начали собираться уже в семь. Они стояли на остановке со своими лыжами, чемоданами, сумками и поджидали автобус. Последние подтянулись к семи сорока. Среди них был и Мартин Пепперминт. Его привезла мама. Она единственная в семье водила машину.

Автобус прибыл в восемь. Водитель сказал, что застрял в пробке, а может быть, он просто проспал и придумал такую отговорку.

Мартин нес в одной руке чемодан, в другой большую сумку, в которой лежали новенький лыжный костюм и ботинки. Некоторые мальчики и все девочки явились уже при полном параде: в глазах пестрело от ярких блестящих комбинезонов на толстых молниях и цветастых сумок, загромоздивших весь тротуар. Йенс Ульман даже нацепил лыжные ботинки. В своих голубых мастодонтах, которые по размеру были больше тостера, он красовался в центре шумного кружка.

Мартин попытался отыскать среди всех этих чемоданов, сумок, рюкзаков, девочек и мальчиков своего друга Роланда Штеффенхагена. В конце концов Роланд обнаружился.

Он стоял рядом со своей мамой и вид имел весьма понурый.

— Здорово, Роланд! — поприветствовал его Мартин. — Давно не виделись!

Они действительно почти не встречались на каникулах.

— А где твой чемодан? — спросил Мартин, озираясь.

Роланд закашлялся, покраснел, тяжело вздохнул и сказал:

— Я не еду. Меня не пускают. Мама только что отпросила.

— Как это отпросила?! Почему?! — дрожащим голосом спросил Мартин.

— Потому что он простудился, — ответила за Роланда мама. — Вот я и написала объяснительную.

— Но, мама, — заканючил Роланд. — Я же совсем не болен! Правда! Представляешь, — сказал он тихонько, обращаясь к Мартину, — я сдуру кашлянул за завтраком, а она уже прыг к компьютеру — и писать. Подозрение на тонзиллит, видите ли…

— Тонзиллит? — переспросил Мартин.

— Ну да, — ответил Роланд. — Это что-то вроде воспаления миндалин. Мам, ну, мам, — принялся он снова теребить свою родительницу. — Ну разреши мне поехать со всеми! Ну пожалуйста!

Но мама оставалась непреклонной.

— Не могу же я отпустить тебя с такой простудой на высокогорье! Еще воспаление легких схватишь!

— Ну какое высокогорье! Что ты сочиняешь! Мы же едем просто на возвышенность! — уверенным голосом знатока сказал Роланд.

— Какая разница, — отрезала мама. — Возвышенность она потому и возвышенность, что там высоко, а на высоте всегда дует ветер и холодно! Прощайся с друзьями и пошли! — скомандовала она.

— Да, похоже, конец игры, «Game over», как говорится, — сказал Роланд, глядя на Мартина печальными глазами. — Сам слышал…

— Это что же, я поеду один? — не верил своим ушам Мартин.

— Что значит один? Совсем не один, — сказал Роланд и показал на пеструю толпу одноклассников. — Ладно, бывай, старик! И не сердись…

В этот момент раздался зычный голос господина Дауме:

— Так, садимся! Все в автобус! Параллельный класс уже полчаса как выехал! Шевелитесь! Быстро, быстро!

— Быстро, быстро! — отозвалась эхом госпожа Руммлер, воспитательница, которая тоже была тут.

Мартин наскоро попрощался с мамой, которая уже успела запихнуть его вещи в большой багажник, помахал Роланду и залез в автобус.

— Звони! — крикнули хором Роланд и госпожа Пепперминт.

Двери закрылись, и автобус тронулся.

Мартин огляделся. Все занято! Только рядом с госпожой Руммлер, Базилиусом Мёнкенбергом и Леандером Громмелем было еще свободно. Мартин плюхнулся рядом с Базилиусом. Уже через километра три народ принялся шуршать пакетами, доставать бутерброды, контейнеры с завтраком и щелкать банками с шипучей кока-колой.

Мартин молча смотрел в окно. Ночью выпал снег, превратившийся теперь в мокрую желто-коричневую кашу, брызги которой разлетались веером из-под колес, окатывая припаркованные по обочинам машины.

Базилиус Мёнкенберг углубился в комикс про Микки-Мауса и явно был нерасположен к беседам.