Под крыльцом - Кэти Аппельт Страница 7

— Опоссум! Опоссум!

От смеха она перекувырнулась на спину и принялась болтать в воздухе всеми четырьмя лапками. Котёнок вздохнул. Ещё бы! Если бы её назвали Опоссум, он бы тоже умирал со смеху.

Мама-кошка лизнула его в носик. Потом отступила на шаг и пристально посмотрела на своего мальчика. Белый полумесяц заметно увеличился за эти несколько дней. Малыш вырастет большим и красивым котом. Между тем хохот сестрёнки вывел котёнка из себя. Выпустив коготки, он набросился на Сабину, и они покатились по полу пушистым клубком. Эта шалость рассмешила маму-кошку.

— Назовём его Пак, — сказала она. — Самое подходящее имя для такого шалунишки.

Пак — так зовут царя лесных эльфов, крылатого мальчишку-проказника. Это сказочное имя сразу понравилось котёнку. Вот это другое дело! Не то что какой-то там Опоссум!

Рейнджер потряс своими длинными ушами. «Пак… Пак…» — повторял он про себя, пробуя имя на вкус. Отличное имечко. Круглое, сладкое, словно маленькая сахарная косточка. Оно отлично подойдёт такому резвому котёнку. Наконец он громко гавкнул:

— Пак!

Котёнок поднял на него глаза и улыбнулся. И мама-кошка тоже улыбнулась.

Итак, решено — Пак и Сабина. Парочка пушистых проказников.

17

Люди изобрели самые разные способы обмениваться посланиями. Можно передавать телеграммы, посылать письма с почтовыми голубями или почтовой каретой. Можно написать самое важное на клочке бумаги, положить послание в бутылку и, заткнув горлышко, пустить бутылку в океан, чтобы её подхватило и понесло к адресату тёплое течение Гольфстрим.

Деревья тоже обмениваются посланиями. Бук и тополь, остролист и дикая слива на своём языке передавали друг другу новость — у детишек трёхцветной кошки, у её сына и дочки, появились имена.

Глубоко-глубоко под землёй вдруг дрогнули корни умирающей мексиканской сосны, оплетавшие старинный горшок. Сын… Дочка… Древняя тварь шевельнулась в своей глиняной тюрьме.

Дочка. Когда-то и у неё была дочка. Кра-ссссса-вица! Праматерь никогда не забудет её, свою дочку, которую она любила сильнее всего на свете. Сильнее, чем нежную ночную прохладу. Сильнее, чем эту тёплую топкую пойму. Сильнее, чем солёную морскую воду. И даже сильнее того человека, своего мужа. Гораздо сильнее. Дочку похитили у матери, пока та спала. Праматерь яростно хлестнула хвостом по толстой глиняной стенке своей тюрьмы.

— Рас-сссс-плата… — прошипела она. — Скоро наступит расплата.

18

Сабина и Пак родились и выросли под крыльцом. Это место было для них родным домом. Другого дома у них не было. Здесь они отдыхали, уютно прижавшись к маме и Рейнджеру, а вечером, когда было пора отправляться спать, оно превращалось в царство сна и сладких грёз. И здесь же был кошачий диснейленд, где котята устраивали весёлую возню. В диснейленде, как положено, были игрушки и аттракционы. Вот, например, старый, потрескавшийся сапог. А вот пара полусгнивших деревянных ящиков, которые давным-давно засунули сюда и, конечно, позабыли про них. А ещё тут были пустые бутылки, картонные коробки — словом, множество всякой всячины. Тут можно было играть в прятки или в альпинистов. Карабкаться, залезать наверх, падать вниз. Устраивать засады и неожиданно нападать из-за угла. Тёмное пространство под крыльцом покосившегося дома было не таким уж маленьким. Порой мама-кошка и старый гончий пёс теряли котят из виду. Это их тревожило. Они отлично знали: если Барракуда обнаружит котят, пощады им не будет. И они внушали малышам:

— Не выходите из-под крыльца! Под крыльцом вы в безопасности. Никогда, что бы ни случилось, не выходите в Большой Мир.

Это было железное правило: под крыльцом вы в безопасности.

Для Пака и Сабины слово «Барракуда» значило просто шум, который раздавался у них над головами. Грохот грубых ботинок по ступеням крыльца по вечерам, когда человек уходил в лес, и по утрам, когда он возвращался обратно.

Они знали эти звуки. Они давно привыкли к ним. Он всегда покидал дом на закате — иногда уезжал на стареньком пикапе, а иногда отправлялся куда-то пешком. И всегда возвращался на заре, перед восходом солнца.

Обычно по утрам он кормил Рейнджера. Кошка ждала, когда наверху, в доме, стихнут тяжёлые шаги, и тогда пёс приглашал её разделить с ним скромную трапезу. Она выползала из-под крыльца и подбегала к миске. Стараясь есть как можно быстрее, она всё время оборачивалась, чтобы бросить взгляд на котят и убедиться, что они крепко спят. Сначала ей надо поплотнее поесть, а потом она позаботится и об их пропитании.

Но иногда Барракуда забывал покормить Рейнджера. А может, и не забывал, а просто не хотел его кормить. Тогда Рейнджер приглядывал за котятами, а кошка отправлялась в лес. Она была ловким и опытным охотником и часто приносила домой добычу — жирную крысу или остренькую ящерицу. Конечно, для такой большой собаки, как Рейнджер, этого было маловато, но он никогда не жаловался. Он был благодарен кошке. Ведь крыса или ящерица — это лучше, чем ничего. Лучше, чем пустая миска. Когда кошка уходила на охоту, он тоскливо смотрел ей вслед. Он был бы рад отправиться вместе с ней, но на шее у него была цепь. Толстая цепь, которая приковывала его к крыльцу.

Сколько времени миновало с тех пор, когда он свободно бегал по лесу? Сейчас он, скорее всего, уже не ушёл бы далеко на своих старых, больных лапах. Особенно плоха была та, в которую попала пуля. Но, может быть, он всё же смог бы немного поохотиться здесь, неподалёку. Может быть, он поймал бы белку, или енота, или кролика и принёс бы их домой. Своей семье. Ведь под крыльцом жила его семья. Очень необычная семья — старый гончий пёс, брошенная трёхцветная кошка и два крошечных сереньких котёнка.

19

Деревья охотно становятся домом для зверей, птиц и насекомых. На их ветвях живут корольки и малиновки. Скунсы и кролики селятся в норах под их корнями. Под их толстой корой прячутся жуки и муравьи.

Старая мексиканская сосна на берегу ручья, та самая, в которую четверть века назад ударила молния, тоже была домом для многих лесных жителей. Теперь она стала вдвое ниже ростом. Верхние этажи огромного дерева постепенно отламывались и падали на землю. Кора, некогда твёрдая и прочная, день за днём размягчалась, и под неё легко проникали личинки, насекомые и прочие мелкие существа — мыши-полёвки, хвостатые саламандры.

Громадная сосна веками была домом для самых разных животных. Здесь выросли многие поколения лесных обитателей. Они селились в ней целыми семьями. Но теперь почти все они покинули свой старый дом. Только один жилец всё ещё оставался на прежнем месте — огромная древняя тварь, что ждала своего часа глубоко под землёй, там, где туго сплелись корни.