Летающая тетушка - Анатолий Приставкин Страница 8

— Ну, знаю, — отвечал я. Но не очень уверенно.

— А мне жалко, — протянул Димок. — Но ты представь, представь, что вот по этим цветам проедет бульдозер, который мы видели на опушке леса!

Я не смог все это представить и предложил Димку вернуться домой.

На опушке, возле бульдозера, мы задержались. Мы осмотрели его сверху донизу. Он был как танк и грозно сверкал на солнце стальным лезвием, которое было направлено прямо в сторону ближайшей опушки. А на опушке росла белая-пребелая березка. С нее-то, наверное, и начнут. Людей пока не было. Но можно представить, что им завтра скажут: заводите свою махину, и они, лязгая гусеницами, пойдут крушить деревья и цветы.

Тетушку Дору мы застали в саду на скамеечке возле своих белых роз. Она подняла голову, заслышав нас, но ничего не говорила. Но по нашему виду просекла, что мы расстроены. Когда мы присели рядом, она спросила:

— Вы побывали в лесу?

Мы не удивились ее вопросу. Наверное, сверху ей было видно, где мы находились. Ведь она летает, и иногда очень высоко.

— Но Веселый Бор еще цел? — поинтересовалась она, заглядывая нам в лица.

— Цел. Еще цел, — торопливо отвечал Димок. — Но там, на опушке, стоит такой страшный бульдозер!

— Знаю, — сказала тетушка, поджимая губы. — Его сверху видно.

— Это все папа, да?

Тетушка не ответила. Но когда собралась к себе в мансарду, сказала на прощание, что мы должны идти спать, а огорчать родителей разговором на эту тему не стоит. А вот завтра, если получится, мы сходим вместе в лес и поглядим. Тогда и решим, что делать.

Нам с братом понравилось, что тетушка так сказала, что мы будем вместе думать и решать, как нам спасти лес.

А Димок еще спросил, не может ли тетушка перебороть бульдозер, ведь она переборола самого мэра!

— Утро вечера мудренее, — произнесла тетушка и вздохнула. Но когда она направилась к себе наверх, мы сразу увидели, что в ее походке почти нет летучести. Судьба Веселого Бора была для нее тоже нелегкой.

Наутро, дождавшись, пока мама уйдет в магазин, тетушка попросила выйти в сад, чтобы посекретничать. Она поднялась чуть выше деревьев, чтобы убедиться, что нас никто не может слышать, потом приземлилась на свою любимую скамеечку перед цветником с белыми розами и объявила:

— У папы болит душа.

— Что болит? — не поняли мы с братом.

— Душа. Вы знаете, что такое душа?

— Нет, — отвечали мы с братом.

— А совесть? Понятнее? — И тетушка поджала тонкие губы.

По поводу совести мы тоже не все поняли, но расстраивать тетушку не стали. Вчера Димок дразнил чужую собаку, и она цапнула его за палец. Так вот у него ничего не болело, кроме пальца, а про собаку мы, конечно, промолчали.

— Ваш папа мучается, — между тем продолжала тетушка. — А мучается оттого, что не знает, как ему поступить. Не строить свою дорогу он не может. Ваша мама права, это его работа. Но и строить дорогу он не может. Или не хочет. Вы заметили, что бульдозер на опушке стоит без дела. А ведь его завезли не вчера. Поэтому мы должны помочь папе сделать так, чтобы бульдозер вообще исчез с опушки леса и не пугал посетителей. А дальше ваш папа пусть решит, как ему поступить.

Тетушка сказала и стала что-то высматривать в траве. Нагнулась, взяла на ладонь мохнатую гусеницу, которую мы могли нечаянно раздавить в траве, и пересадила, поднявшись чуточку над землей, на стволик дерева. Потом, обращаясь к нам, поинтересовалась, а как бы мы, Мартин и Димок, поступили на месте папы. Димок сказал, что он бы сломал бульдозер. Но тетушка резонно заметила, что тогда пришлют другой бульдозер. И дело вовсе не в технике, а в водителе, который ею управляет.

Тогда я предложил найти водителя, который управляет бульдозером, и попросить его не разрушать Веселый Бор.

— А он вас послушает? — спросила тетушка очень серьезно.

— Если хороший человек, то послушает.

— А если плохой?

— Нужно на него посмотреть, и тогда мы решим, какой он человек, — так решили мы с тетушкой.

После этих слов привязали к тетушке бечеву и направились к Веселому Бору на велосипедах. Тетушка в своем нарядном ярко-зеленом платье реяла над нами, будто флаг у наступающей армии. На опушке леса, около бульдозера, мы встали. Звенели кузнечики в траве, сверкали слюдяными крыльями стрекозы, свиристели птицы. Тетушка присела с лета прямо на железную крышу кабины и осмотрелась.

— Я вижу человека, который отдыхает под кустом, — объявила она, озирая окрестности. Сверху ей, конечно, все было видно. — Не его ли мы ищем?

Мы пошли в указанном направлении и увидели человека. Прикрыв лицо соломенной шляпой, он мирно дремал под деревом.

— Извините, — обратился к нему Димок, наклоняясь к шляпе, — не вы ли будете водителем бульдозера?

Человек под шляпой вздохнул и ответил хрипло:

— Ну, я.

— А почему вы спите? — спросили мы с Димком уже хором.

— Нет. Я не сплю, — отвечал человек, но шляпы не поднял. — Кстати, меня зовут Петер.

— А что вы тут, Петер, делаете, если вы не спите?

— Я размышляю.

— А о чем вы размышляете?

— Я размышляю о том, что хорошо бы увести мою машину подальше от леса, который зовется Веселый Бор.

— Почему же вы тогда лежите и не уводите машину? Ваш бульдозер, между прочим, пугает не только людей, но и животных.

— Он даже меня пугает, — сознался Петер и приподнял на секунду шляпу. У него оказались молодое лицо и голубые глаза. — Извините, — добавил он. — Но я скрываюсь под шляпой, потому что мне стыдно, что я водитель этого страшного бульдозера.

— Но вы еще не сделали ничего плохого! — воскликнули мы с Димком.

— Сделал, — со вздохом отвечал голубоглазый Петер. — А кто же привел сюда эту махину, как не я?

— Но вам за это уже стыдно, не правда ли? — спросили мы вразнобой с Димком. — Тогда вставайте, мы пойдем к тетушке Доре, пусть она на вас посмотрит. — Мы думаем, что она вас простит.

Тетушка Дора продолжала сидеть на кабине машины и встретила нас строгим вопросом:

— Это он? Да?

— Он, — отвечали мы. — Его зовут Петер, и ему стыдно.

— Но он понимает, что будет, если он тронет Веселый Бор?

— Я не стану трогать Веселого Бора, — сказал Петер, и голубые глаза его наполнились слезами.

Тетушка медленно опустилась на землю и заглянула Петеру в лицо.

— Да, — решила она, поджимая губы. — Он, наверное, хороший человек. А значит, он сейчас уведет свое страшилище. Ведь вы уведете его?