За оградой Рублевки - Александр Проханов

ЧАША СИЯ

Когда-то, молодым писателем, я жадно осваивал открывшиеся мне картины мира. Писал о гигантских заводах, о новых городах в тайге и пустыне, о хлебных жатвах, об экспериментальных взрывах атомных бомб. Целый период моей жизни посвящен военным походам: Афган, Кампучия, Никарагуа, Мозамбик, Ангола, Ближний Восток. Это породило целый цикл романов и повестей.

После катастрофы 91-го года небо упало на меня. Мир сомкнулся до точки. Мне казалось, я умер духовно. Когда обморок стал проходить и я стал оглядываться, не было великой страны, великой «Красной империи». Но жизнь продолжалась. Я пытался узнать об этой жизни то, что не успел познать в прошлом. Я стал совершать «экспедиции» в тюрьму, в абортарий, в крематорий, на свалку и там, в этих «запретных зонах», искал ответы на вопросы, меня волнующие. Так родился цикл «Чаша сия». Приведенные тексты – это эскизы моих романов последнего десятка лет. Повторяю: это чаша сия.

Есть на земле места великих аномалий. Там искривляются магнитные силовые линии, ломаются компасы и приборы навигации. Возникают турбулентные взрывы атмосферы, утягивая в пучину корабли и сбрасывая с небес самолеты. В таинственной воронке истории пропадают народы, исчезают могучие армии, рушатся непобедимые царства.

Есть на земле места, отмеченные великими злодеяниями, где искривляются силовые линии нравственности, ломаются координаты людских представлений о добре, не действуют божественные уложения и заповеди…

К таким местам относятся болота вблизи Меконга, где были забиты насмерть, мотыгой в череп, миллионы кампучийских мучеников. Или Освенцим, где по сей день вырастает крапива в два человеческих роста, удобренная пеплом сожженных евреев. Или каменные пустыри у палестинских лагерей Сабра и Шатила, где израильские командос учинили резню безоружных беженцев. Или город Грозный, разрушенный чудовищем, с погребенными под бетоном тысячами чеченцев и русских. Если смотреть на эти места из космоса, на фотоснимках они отмечены непрозрачной туманностью, таинственным излучением зла. Если приблизиться к ним по земле, внезапно испытаешь беспричинный ужас, как вблизи Чернобыля, где в светлом солнечном воздухе льется невидимая лучистая гибель. Если принести в эти места икону, она начинает плакать.

К таким средоточиям зла, к скоплениям величайших пороков и преступлений, из тех, за которые Данте помещал грешников в последний, самый страшный круг ада, – к таким сгусткам тьмы относятся поселения новых властителей России, укрывшиеся в реликтовых борах вдоль Успенского шоссе, в старинных дубравах, что у Барвихи и Жуковки, в чудесных лугах у Москва-реки, подле Усова и Николиной горы. За последние несколько лет там выросло целое царство, окруженное непроницаемой для взора завесой, с бесчисленной вооруженной охраной и военными постами, бетонными изгородями и колючей проволокой, электронной сигнализацией и телевизионными камерами слежения, с парящими в небе вертолетами. Лишь издали, сквозь цветочную пыльцу лугов, волнистую листву дубов сверкнет золоченная крыша дворца, блеснет беломраморная колонна. С шоссе на голубой асфальт скользнет стремительный кортеж лимузинов. Постовой подобострастно приложит к фуражке ладонь, отдавая честь священному облачку бензиновой гари.

Совершим путешествие в этот «рублевский рай», где проводят свой краткий земной век вельможные злодеи и святотатцы, перед тем, как опрокинуться в железный раскаленный центр земли, в девятый круг ада. Там, в преисподней, Вельзевул грызет кричащего от мучений, прошедшего курс китайской медицины, Ельцина.

Осеним себя крестным знамением, оберегающим от адовых сил. Оборонимся Христовой молитвой. Облачимся в непроницаемую броню священных текстов, заслоняющих, как скафандр заслоняет спасателя от смертельных доз радиации. Исследуем эти селения, как ученый исследует насекомых-убийц, или особые виды ядовитых грибов, или психические патологии серийных убийц, или способы совокупления болотных жаб, или виды раковых заболеваний, или способы пыток.

Если вам удалось проникнуть сквозь кордоны вооруженных постов, убедить суровых стражей перед полосатым шлагбаумом в том, что вы – «свой», или гость «своего», или вызванная к «своему» прислуга, вы окажетесь среди великолепных особняков, роскошных дворцов, фантастических замков, словно перенесенных по воздуху из других эпох и культур.

Вы увидите небольшой Трианон, уменьшенная копия настоящего, нежно-изумрудный, с барочными вавилонами и фонтанами, – услада французских королей. Отделенная от него пышным парком, стоит усадьба в викторианском стиле, напоминающая чертог английского герцога, окруженная ярко-зеленым войлочным газоном и цветастыми клумбами. За усадьбой белеет средиземноморская вилла, утопающая в розах, с чугунными решетками балконов и изгородей, – обиталище богачей Ниццы и испанского побережья. В золотом сосняке, под сенью туманной хвои – скандинавские, финские виллы, обложенные гранитными валунами, с застекленными верандами, с лазурным бассейном и затейливым изделием из раскрашенных тележных колес, украшающих зеленую лужайку. Чуть поодаль в дубравах, – германская готика, или каменные башни романского замка, или причудливые очертания мавританской базилики, или нечто, напоминающее буддийские пагоды, или тонкая стилизация под мечеть, или фантастические, не имеющие прообразов, сочетания сфер, кубов, параболлоидов, стеклянных конструкций, хрустальных шпилей, – плод футуристического воображения.

Трудно объяснить пристрастие хозяев к тому или иному стилю. Быть может, первый успех, превративший советского служащего в миллионера, был связан у него с Палм-Бич во Флориде, или поездкой на Канары, или с «дольче фар ниенте» в Италии. Или удачливый делец пригласил для проектирования загородного дворца архитектора из Германии, или Эмиратов, или Израиля, и тот, тонко льстя хозяину, навязал ему стиль своей страны, коим пользуются представители «золотого миллиарда», вкрапленные даже в самые бедные и гибнущие народы. Или самодовольный, «из грязи да в князи», хозяин нарисовал на бумаге свои фантазии, как рисуют их дети, иллюстрируя сказки Пушкина, и архитектор, ужасаясь в душе безвкусице самодура, воплотил в драгоценных материалах гибрид Эйфелевой башни и колокольни Ивана Великого, окруженный маленькими пирамидами Хеопса.

Строительные материалы доставляются кораблями и самолетами через моря и океаны, поражая великолепием и отделкой. Здесь увидишь колонны и капители из светящегося родосского мрамора. Фасады из розового, дышащего ракушечника и вулканического туфа. Валуны и глыбы, доставленные из фьордов Скандинавии.

Брус, украшающий веранды и галереи, выточен из черного африканского дерева. Колонки беседок – из карельской березы. Дно бассейнов выложено византийской мозаикой. Окна, переплеты, двери, сантехника, светильники, обои, мебель, доставленные из Италии и Германии, созданы именитыми дизайнерами. Стены украшают картины, купленные на аукционах Сотби, коллекции лучших авангардистов России, Европы, Америки. На одном из дворцов, принадлежащих тамбовскому бандиту, можно увидеть фамильный герб, похожий на татуировку, с птицей, пистолетом Макарова и надписью: «Век свободы не видать», украшенный самоцветами, с золотыми и платиновыми инкрустациями.