Картер побеждает дьявола - Глен Дэвид Голд

Моей ассистентке, загадочной мисс Элис

Самое прекрасное, что мы можем испытать, – это чувство загадочного. Оно относится к фундаментальным эмоциям и стоит у колыбели истинных искусства и науки. Тот, кто перестал удивляться, просто живой мертвец.

Альберт Эйнштейн

В пятницу третьего августа 1923 года, наутро после смерти президента Гардинга, репортеры осаждали вдову, вице-президента и фокусника Чарльза Картера. Сперва Картер пытался отделаться заявлениями вроде: «Замечательный человек, нам его будет недоставать» и «Кончина президента повергла страну в кризис, но мы преодолеем его с истинно американской стойкостью», затем, под натиском репортеров, подтвердил некоторые детали вчерашнего представления, на котором присутствовал президент. Впрочем, финал он комментировать отказался, сославшись на условие: подробности третьего акта не разглашаются.

Поскольку коронер не сообщил, чем вызвана смерть, поползли слухи, и газетчики всеми правдами и неправдами пытались уточнить, что же именно произошло в третьем акте, когда Картер побеждал дьявола.

Вечером репортер сумел проникнуть к Картеру под видом посыльного; на свою беду иллюзионист не удержался от ехидного замечания: «В то время, когда президент покидал наш мир, я в смирительной рубашке висел вниз головой над чаном с карболовой кислотой. Так что, предвосхищая ваш вопрос, отвечу: да, у меня есть алиби».

Картер почти сразу пожалел о своей несдержанности. На следующий день за утренним кофе он прочел в «Экзаминере» заголовок: «Великий Картер отрицает свою причастность к смерти Гардинга». Далее следовал рассказ зрителя, пожелавшего остаться неназванным, где в красках описывались все подробности шоу, включая третий акт. Свидетель не мог сказать наверняка, был ли президент жив к концу представления. Леденящее кровь описание того, что Картер проделал с главой государства, завершалось комментариями редактора: тот вспоминал убийство Линкольна в театре Форда пятьдесят восемь лет назад и неискренне призывал к сдержанности до окончания официального расследования.

Картер, человек трезвый, понял, что ему грозит суд Линча. Он немедленно велел слуге паковать чемоданы для шестимесячного путешествия и взял билет на поезд из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, а дальше на океанский лайнер «Геркулес» из Лос-Анджелеса в Афины. Пресс-агент должен был сообщать всем, что мистер Картер отправился за вдохновением к Дельфийской сивилле и вернется к Рождеству.

В машине с шофером Картер отбыл из своего особняка на вокзал, где его немедленно окружила толпа фоторепортеров. Не отвечая на вопросы газетчиков, он поднял меховой воротник пальто, мало уместного в августовскую жару, и прошел в поезд.

К тому времени, как поезд прибыл в Лос-Анджелес, у всех выходов уже дежурили агенты Секретной службы, получившие приказ задержать мистера Чарльза Картера. Однако задача оказалась неожиданно трудной. Хотя багаж мистера Картера выгрузили с поезда, самого иллюзиониста нигде не было видно. Его слуг остановили и допросили, чемоданы открыли и досмотрели прямо на платформе, но сам Картер, очевидно, проскользнул незамеченным.

Агенты внимательно оглядывали пассажиров, поднимавшихся на борт «Геркулеса», и сравнивали их с полученными по телетайпу портретами Картера. Поскольку на фотографиях он был запечатлен в шелковом тюрбане, в гриме и с чертями на плечах, агентам передали также подробное описание: тридцать пять лет, волосы темные, глаза синие, нос прямой, кожа бледная, тонкая, телосложение худощавое, способствующее – говорилось в документе – исключительной подвижности. Источники не сообщали, входит ли в число сценических талантов мистера Картера умение молниеносно переодеваться; полиция Сан-Франциско считала, что нет, и он скорее специализируется на дематериализации. Надо сказать, последние слова агентов не успокоили. Осмотр пассажиров не дал результата, не оказалось мистера Картера и в помещениях для команды, а также в багажном отделении, хотя всё проверили самым тщательным образом.

Наконец агенты решили, что фокусник сбежал. «Геркулесу» разрешили отплыть. Как только лайнер вышел в открытое море, начальник порта разглядел в бинокль, что Чарльз Картер в котелке и пальто с шиншилловым воротником стоит на корме с бокалом шампанского и прощально машет рукой.

Официальным лицам на корабле и в портах сообщили, что Картер находится на борту, однако даже самые оптимистичные федеральные агенты не верили, что фокусника удастся поймать.

Это был далеко не первый провал Секретной службы, просто самый недавний. За те двадцать девять месяцев, что Гардинг управлял страной, государственная власть полностью разложилась. Скандал следовал за скандалом, и вскоре стало ясно, что Гардинг, в отличие от Вудро Вильсона, смотрит на коррупцию сквозь пальцы. Короче, все в правительстве поняли, что выживает подлейший.

Агент Джек Гриффин не разделял эту философию.

В тот день, когда Картер должен был выступать перед президентом, Гриффин получил указание явиться в театр «Кур-ран». Поручение формулировалось внушительно: «изучить обстановку на предмет возможных действий злоумышленников», однако агент понимал, что это проформа. В театре и без того принимаются все меры безопасности – фокусники страшно боятся, что конкуренты выведают их секреты. Более того, охрана тщательно проверит входы, выходы, а также то место, где будет сидеть президент. Тем не менее Гриффин решил составить подробнейший рапорт: за двадцать девять лет на самых мелких и незначительных заданиях он не утратил стремления доказать, что готов ответственно отнестись даже к такому пустяковому делу.

Исполинское здание театра «Курран» недавно модернизировали, чтобы давать гала-концерты и грандиозные эстрадные шоу. Оркестровую яму расширили, и теперь она вмещала сто музыкантов; на балконе разместили будку киномеханика. Старую викторианскую роспись – скажем, берн-джонсовских серафимов – дополнили египетскими мотивами. Теперь на стенах пестрели иероглифы, а по краям авансцены высились сфинксы, у которых в темноте зажигались глаза.

Гардинг приехал в Сан-Франциско в рамках «Турне понимания». Целью поездки было вдохнуть новую жизнь в пошатнувшуюся государственную власть, поэтому представлялось вполне вероятным, что во время представления президент выйдет на сцену или даже примет участие в одном из цирковых номеров. Гриффину поручили определить, в каком акте это будет выглядеть наиболее достойно.

Агент пришел в театр во второй половине дня, когда рабочие проверяли тросы и вешали черные бархатные полотнища. Он поговорил с главным постановщиком трюков, сутулым выходцем из Бельгии по фамилии Ледок. Старик носил ремень и подтяжки, а также имел обыкновение часто чесать за ухом с риском уронить ермолку. Гриффин записал в блокноте: «Еврей».