Мои непутёвые путевые заметки - Ева Черная

* * *

С большой благодарностью ко всей Маминой большой семье от всего ее любящего сердца.

За «безвозмэздно» подаренные минуты счастья, смеха и радости.

Потому что она, семья, есть и именно такая.

Живая, противоречивая, вредная, забавная…

Жизнеутверждающая такая, самая обычная – правильная.

Когда Мамино семейство только сюда приехало, отгремела очередная война и дальний родственник мужа, живший как раз на севере страны, где и был конфликт, делился своими впечатлениями.

Больше всего Маме тогда запомнился его рассказ о том, как сирена службы тыла застала его в ванной и бедный мужик, прикрытый местами только мыльной пеной, вылетел на лестничную клетку (в некоторых домах бомбоубежища были оборудованы именно там), где уже были его соседи.

По дороге, естественно, по закону подлости грохнулся и набил себе здоровенный синяк на бедре (хорошо хоть ничего не сломал).

Так вот, когда начали в этот раз обстреливать Мамин городок, у Мамы прямо-таки пунктик появился по поводу ванной (для нее, с ее-то занятостью, сломать себе что-то, выскакивая и поскользнувшись, был бы «ой, какой караул!», а если еще и сломать одну из четырех конечностей, «караул» вдвойне!

Сломать себе шею и то Маму так не пугало (после этого ее вообще что-либо пугало бы), потому душ принимала она обычно быстро и оперативно, утешая себя тем, что все же и от этого есть польза – экономия воды как-никак.

Но, сами понимаете, закон подлости – наше все.

Как раз под самый конец всей этой заварушки с бомбежками все и случилось.

Оно самое, душ и сирена.

Ну что вам сказать? Мама вынесла и из этого урок.

Вывод первый – никогда в период обстрелов не закрывайте двери ванной на ключ/ щеколду/ загнутые гвоздики – реально мешает скоростному вылету. Мокрые пальцы становятся во время спешки до ужаса неуклюжими, а ключ/ щеколда/ загнутый гвоздик (нужное подчеркнуть) совершенно неповоротливыми.

Еле успев захватить пару полотенец и на ходу в них заматываясь кое-как, Мама мокрой курицей с разъезжающимися ногами в таких же мокрых тапочках (почему-то казалось, что с босыми мокрыми ногами добираться будет намного хуже) поскакала в детскую, которая в ее жилище находилась в комнате-бомбоубежище.

Вывод второй – в мокрых тапочках скользишь по плитке сильнее, чем босыми ногами.

Босой и с нестриженными ногтями (теоретически) вы возможно еще сможете за что-то зацепиться и затормозить (по примеру альпинистских «кошек»), а вот резиновые сланцы вам такого выбора не оставляют.

В общем, угроза «упасть, потерять сознание, очнуться – гипс» превращалась из призрачной в реальную.

И вот когда бронированная ставня со всем ее тарахтением и скрежетом задвинута (на фиг Маме гантели, она тут и так железо таскает!), окно наглухо задраено, бронированная же дверь закрыта и заблокирована поднятой вверх ручкой, Мама поняла – с нее капает, противно так, холодно и уже успело собраться в целую лужу.

Вывод третий – держите всегда под рукой длинный банный халат с капюшоном. А лучше несколько (запас лишним не бывает). Полотенца, даже во множественном числе, вам в таких ситуациях не помощники.

* * *

В тот раз, слава Всевышнему, все обошлось.

Радовало Маму, что дети не проснулись и не лицезрели ее во всей капающей красе.

Выводы из произошедшего извлечены. Подробная инструкция или, проще говоря, памятка – составлена…

И Мама таки, несмотря на все ее старания самоубиться, осталась жива и во всех местах здоровая.

Заканчивает Мама со Средним учить дома русский словарь.

Дошли до буквы «щ».

Мама говорит: «Читай «шчу».

Средненький старательно складывает губы трубочкой.

Разминает.

Опять тянет их куриной гузкой.

Потом задумчиво косится на книжку и наконец-то выдает: «Шу-у-у-чу».

Посмотрели они друг на друга – губы сами растягиваются в улыбке.

Маму окончательно разбирает смех:

– «Шучу» – это, конечно, хорошо, но (!). Шутки шутками, а повторить придется.

Средний уже и сам заливисто хохочет:

– Я же не виноват, что в иврите такой буквы нет.

– Ее много где нет, – ворчит, пытаясь выглядеть серьезно, Мама.

Так она и появилась буква под названием «шу-чу».

Рано утром.

Провела Мама своих младших до школы.

Стоит возле перехода, ждет, когда, повернувшая с круга на перекрестке, проедет машина.

Она таки подъезжает – оказывается, такси.

Спереди, из пассажирского окна, наполовину вываливается совершенно незнакомый марокканец:

– Женщина, ты знаешь, что у моего сына сегодня день рождения?!

Следующие несколько секунда она судорожно пытается вспомнить – знакомы они с этим индивидом или нет? Причем вопроса по поводу самой фразы даже не возникает.

В то же время на заднем сиденье замечает любопытно торчащие большущие черные глаза, смуглый лоб и темную кудрявую макушку пятилетнего мальчишки.

– Нет, – и замирает, пытаясь предугадать, что будет дальше.

– Ну-у-у, – с требовательной интонацией выдает слегка возмущенный отец, – ты почему не говоришь «мазаль тов»?!

От возмущенной требовательности папаши губы сами собой расползаются в улыбке:

– Мазаль тов, – поворачивается к заднему окну Мама, понимая, что этот день так и будет продолжать улыбаться. Просто так.

Тем временем в ответ из этого самого окна такая счастливая улыбка засияла, как будто Мама этому ребенку луну подарила.

Чем родительское собрание отличается от детско-школьного представления для родителей? Отсутствием музыки и детей. Ну, почти.

Груднички в колясках, слингах, автокреслах и прочее были представлены в ассортименте.

Музыка тоже отчасти присутствовала – то у одного родителя, то у другого мелодично звонил телефон и в очередной раз голосом старшего детя, на которого был оставлен весь остальной кагал, выяснял каждый раз новый, срочно важный вопрос.

А остальное…

Француженки бонжурят, англоязычные омайгадят, сабры (коренные израильтяне) и остальные мэдабэрят.